Андрей несколько секунд сканирует мое лицо. Потом молча убирает руку с ножом в карман. Разрешает, понимаю я.
К счастью, бабка Мария не задает лишних вопросов. Ворчит, как могла потерять свои ключи, но в сторону Полякова даже не взглянула. Не женщина, а золото!
Давайте только вы ничего у меня не будете ломать или крушить,предупреждаю его, когда оказываемся в гостиной.
Давай ты не будешь умничать, Мельникова, и отдашь мне флэшку,язвит он, уперев руки в бока. Я только фыркаю и топаю в кухню.
Не вижу, только слышу за собой тяжелые шаги. Идет за мной. Не верит.
Хмыкаю и, подвинув стул, забираюсь на него и достаю с полки банку с крупой. Слышу рядом смешок, но только веду плечом. Его горячее дыхание опаляет шею, щекочет.
У тебя есть ноутбук или компьютер?крутит в руке флэшку. Хмурится, чешет переносицу.
Да, сейчас принесу. Вы располагайтесь в гостиной.
Войдя в свою комнату, первым делом проверяю, на месте ли мои сбережения. После дорогие вещи, как ноутбук, планшет. Телефон нигде не вижу. Набрасываю на плечи шаль. В квартире, хоть и тепло, но меня знобит. Нос нестерпимо чешется, а в горле першит. Хватаю ноутбук и, найдя новую флэшку, иду в гостиную.
Андрей включает ноутбук и подключает флэшку.
Яна, будь добра, сделай мне кофе.
Почему мне кажется, что меня прогоняют?
Может, из-за Лаврентия вас ложно обвинили, Андрей,едко замечаю,но я осталась круглотой сиротой из-за него. Поэтому у меня тоже есть право знать, что находится на флэшке. Вы не имеет права меня прогонять!вскрикиваю.
Хочется плакать от боли и обиды. Да как он вообще смеет?..
Я тоже имею полное право знать, что находит на флэшке так же, как и он! К тому же я рисковала своей жизнью, когда воровала её.
Яна, сядь!по тому, как он грубо рявкнул, поняла, что он не раз звал меня.
Сжимаю и разжимаю кулаки, пытаясь успокоиться. Дышу так тяжело, будто пробежала несколько километров. Мне понадобилось несколько минут, чтобы успокоиться окончательно и не рявкнуть в ответ что-то грубое и нецензурное.
Андрей больше не обращает на меня внимания, всё его внимание занимают документы, какие-то цифры. На флэшке много документов, несколько папок и каждая из них как-то подписана. Даже есть папка с моим именем. Вот тут я впадаю в ступор.
«Яна».
Что это могло означать? Точно не мое убийство!
Кошусь на бандита, который с невозмутимым видом нажимает на папку. А там снимки каких-то документов. Я пытаюсь вникнуть в их суть, но ничего у меня не выходит.
Почему ты отдала управление бизнесом твоего отца в руки Лаврентия?
Что? Я не отдавала управление в его руки. То есть он же мой опекун. В завещании отец оставил бизнес ему, пока я не отучусь.
А здесь не так написано, Мельникова.
Андрей повернул экран ноутбука ко мне, и вот теперь я смогла увидеть свое имя. На месте, где должна быть подпись.
Я ничего не подписывала.
Я нахмурилась, не понимая, что происходит. Попыталась вспомнить, попросил ли дядя что-то ему подписывать.
И твой опекун не дядя,ошарашил меня новостью. Я вскинула на него глаза.
Ничего не понимаю,голос получился сдавленным.Как он не является опекуном? У меня нет других родственников, кроме него.
Это было правдой. У отца, кроме дяди, больше не было других братьев или сестер. А мама
Её я не знала. Никогда не видела. Папа не любил рассказывать о ней. Только то, какая она красивая, прекрасная женщина, только выбрала спокойную жизнь, а не нас. Поэтому я не знала никого, кто мог быть моим опекуном.
Собирайся, ты не останешься здесь. Пока ты в опасности, тебе нельзя оставаться здесь.
Глава 5
Андрей
Девчонка с карими глазами молча следует за мной в мою квартиру. Молча поднимаемся на последний этаж, правда Яна пыхтит, таща за собой рюкзак с книгами и маленькую спортивную сумку. Тихо отворил дверь холостяцкой квартиры, где раньше никогда не было женщин, не ступала нога ни одной девушки. Только она. Маленькая, беззащитная, хрупкая Яна. Дочь своего отца. Наследница многомиллионного состояния. Но, видимо, она об этом не знает, раз живет в съёмной квартире, в старой дыре, откуда я ее увез.
Моя хата ничем не отличается от ее, только квартира купленная, а не съёмная. И здесь безопасно. Для нее в первую очередь. Я смогу ее защитить от людей Лаврентия, да и от него самого.
Вот только кто защитит ее от меня?
Пока Яна располагается в единственной спальне, в моей комнате, я внимательно смотрю за ней. Пытаюсь найти для себя изъян в девушке. Чтобы у меня даже не возникло не то, что желания, но и мысли, какая она милая, красивая и сексуальная. Стала!
Господи, не могу поверить, что та пухлая девчонка с двумя хвостами, которая любила лазить по деревьям, несмотря на свои габариты, стала вот такой. Худая, с бледной кожей, но сильная. Это время с ней такое сотворило или она, как и все, любит сидеть на диетах, чтобы фигура не испортилась, на боках не вылезли лишние кило?
Я могу посещать университет? Просто у меня через неделю начнется сессия, а я не могу пропустить их,робко подает голос, то и дело кусает нижнюю губу. Я стою, облокотившись о косяк двери, не в силах оторвать взгляд от ее манящих губ.
Они у нее маленькие и не совсем пухлые. Белые ровные зубы, ямочка на левой щеке, когда улыбается. Ростом где-то сто пятьдесят пять-сто шестьдесят сантиметров, ладная фигурка с небольшой грудью. А еще на ней старые вещи. Уверен, купленные на рынке, да и то на распродаже.
Кулаки сами по себе сжимаются, когда я вспоминаю, из-за кого она живет такой жизнью. Избалованная вниманием отца девчонка вдруг живет в трущобах, имея в наследство огромные бабки. И то не факт, что они достанутся ей.
Андрей,мягко зовет она, и своим выканьем напоминает мне, что нам не по пути. И я не имею права любить эту девчонку.
Желать тем более.
Табу. Она табу. Нельзя. Ни в коем случае. У нас разница в возрасте большая, я не гожусь ей в отцы, но мог быть бы дядей или старшим братом, но никак не парнем, который будет ее трахать. Любить. В память об её отце я должен держаться подальше от Яны.
Только сначала обеспечу ей безопасность, верну наследство и компанию, уничтожу Лаврентия. После исчезну. Навсегда. И она забудет меня, как страшный сон.
Что?
Я пытаюсь вспомнить, что Яна сказала, почему так хмурится. Снова прикусывает нижнюю губу. На этот раз до крови. Я вижу, как ее розовый язычок слизывает капли крови.
Секунда и кровь устремилась вниз живота. Пах заныл, причиняя дискомфорт. Пришлось приложить огромные усилия, чтобы не опозориться перед девчонкой.
Небезопасно.
Но тогда я не смогу сдать сессию,топает ногами, руки скрещивает на груди.
Понимаю, что не имею права ей приказывать. И ей и вправду следует посещать занятия. Только в первую очередь безопасность, напоминаю себе. Придется приставить к ней Германа. Больше никому не доверяю, как себе, кроме него.
Только с охраной, киваю, и отлипнув от косяка, иду в гостиную. Слышу за спиной тихие шаги. После аромат. Ненавязчивый. Розы.
А еще у меня работа после университета.
То ли спрашивает, то ли ставит перед фактом. Яна еще не понимает, что ее жизнь отныне не будет такой, как прежде. Что не все будет, как она хотела. Хочет, не хочет, но придется привыкнуть. Работать она больше не будет. Только учеба и дом. Пока вопрос с ее безопасностью не решится.
Я не могу потерять ее.
Ты не будешь работать. Забудь. Только учеба. И то с охраной. Одна ты никуда не будешь выходить.
Вы не посмеете!
Хочешь проверить?хмыкаю, включая телевизор.
Может, еще запретите общаться с подругой и с парнем, а также установите комендантский час?зло выплескивает, махая руками. Стоит рядом, сбоку от меня, коленями касается моего бедра.
Комендантский час в десять вечера, на выходных, так и быть,киваю своим мыслям,возьму тебя с собой.
Да вы охренели, Андрей!
Не выражайся при старших, Мельникова.
Что хочу, то и говорю. Вы мне не отец или муж, чтобы командовать мной. Будете командовать своими людьми, а я не обязана слушаться вас!
Развернулась и собралась скрыться в комнате, но я успел перехватить ее за руку и дернуть к себе. Яна не смогла сохранить равновесие, упала мне на колени. Схватил за скулы и сжал пальцы, намеренно причиняя боль. Знал, что завтра, возможно, появятся следы от моих пальцев, но не мог себя контролировать. По венам течет кровь, а глаза застилает от злости. Не люблю, когда кто-то не слушается меня, пытается оспаривать мои решения, но еще больше ненавижу, когда пытаются командовать мной и повышать голос.