Часы, сервиз и чемодан - Алёна Моденская

Алёна МоденскаяЧасы, сервиз и чемодан

Когда появился зелёный человечек, Агриппина Леонардовна сделала шаг по зебре, но невесть откуда выскочила чёрная блестящая машина и, окатив пешеходов грязной водой, умчалась.

Агриппина Леонардовна никогда не позволяла себе крепких выражений. Не позволила и теперь. Поудобнее перехватив напольные деревянные часы, она кое-как перешла дорогу и вошла в торговый центр. Кажется, на втором этаже находилась мастерская по ремонту часов. Эскалатор не работал, пришлось тащиться с часами по лестнице. Увы, на месте бывшей мастерской оказалась «сушечная».

Агриппина Леонардовна поставила ношу на пол и тяжко вздохнула, вытирая влажный лоб бумажным платочком. Предстоял долгий путь домой. Опять пешкомв маршрутку или троллейбус с такой ношей не забраться, таксисты везти отказывались, а грузовое такси не по карману.

Кое-как, сгибаясь под тяжестью груза, Агриппина Леонардовна выбралась из торгового центра и пересекла автостоянку. Из-под ног шмыгнула чёрная кошка. От неожиданности хозяйка часов оступилась и угодила в глубокую лужу. В промокшей туфле хрустнуло. В довершение к приключениям, теперь ещё и каблук болтался на честном слове.

Кошка обернулась, окинула неудачницу надменным взглядом жёлтых глаз, тряхнула лапкой и, подняв хвост трубой, уверенной поступью направилась во двор.

Ещё раз попытавшись перехватить часы поудобнее, что было решительно невозможно из-за их габаритов, Агриппина Леонардовна, прихрамывая, чтобы не остаться вовсе без каблука, двинулась дальше.

Кроме напольных часов, согласно завещанию недавно усопшей двоюродной тёти, Агриппине Леонардовне достался также огромный потрёпанный чемодан и советский чайный сервиз на двенадцать персон. Последнее вообще казалось насмешкой, ибо кроме матушки, у наследницы никого и не было. Отец, Леонард Эпенетович, преставился пятнадцать лет назад, после того, как матушка узнала о его четвёртой тайной семье. Самой Агриппине шёл тридцать седьмой год, и матримониальные перспективы не просматривались даже в самый мощный бинокль. И вот пожалуйстасервиз на двенадцать персон.

Двоюродную тётю звали Керкира Серапионовна. Некоторые считали её ведьмой, другиесумасшедшей, но это за глаза. А в глаза льстили и приходили за мазями-настойками-заговороми. Говорили, старуха видит будущее. Какое именно будущее Агриппины Леонардовны прозрела тётушка, раз решила завещать ей откровенный хлам, не нужный другим родственникам, оставалось загадкой.

Часы, сервиз и чемодан привёз племянник Агриппины Леонардовны. Ему и его мамаше отошла квартирка покойной тётушки и коллекция редких монет (о существовании которой при жизни старушки никто и не подозревал). Собственно, остальных троих внучков тётушка тоже наследством не обидела.

А вот Агриппине достались сломанные напольные часы без стрелок, сервиз странной расцветки и бестолковый чемодан.

Лучше бы тётка завещала ей свои тетрадки. Но их она «отказала» маме Агриппины вместе с креслом-качалкой и дореволюционным резным шкафом-гардеробом со всем его содержимым. Это оказалось весьма неплохим наследствомсреди плиссированных юбок, платьев в пол и шалей с бахромой в выцветшей коробочке из-под конфет нашлось несколько золотых перстней и браслетов. И даже одно колье, ценность которого заставила матушку арендовать ячейку в банке.

Теперь матушка целыми днями покачивалась в кресле на балконе, нацепив расшитую стеклярусом огромную шляпу, и листала пожелтевшие листы тётушкиных тетрадок.

Спрашивать, был ли там какой-нибудь рецепт замужества на четвёртом десятке, оказалось решительно бесполезно, ибо «фамильные секреты не терпят вторых ушей».

Агриппина Леонардовна кое-как дотащила часы до угла дома и поставила их на землю, чтобы отдышаться. Эпоха гаджетов привела к тому, что почти все мастерские по ремонту часов канули в прошлое. Даже у детишек в садике, где Агриппина Леонардовна служила музыкальным работником, были навороченные смартфоны.

И обувь теперь не чинили, просто покупая новую. Агриппина Леонардовна печально посмотрела на почти отломившийся каблук и сняла туфлю, ухватившись за шатающиеся перила оказавшейся рядом лестницы. Каблук отвалился. В изнеможении, уже готовая к своему первому в жизни нецензурному выражению, Агриппина Леонардовна посмотрела вверх.

«ул. Пятниц. 13». И покосившаяся вывеска обувной мастерской.

Перетаскивая часы со ступеньки на ступеньку, Агриппина Леонардовна, пятясь, кое-как добралась до входа в мастерскую.

Внутри её встретил едкий запах. Причём пахло не столько обувью, сколько перегаром.

 Какая очаровательная дама с часами пожаловала,  расплылся в щербатой улыбке человек за стойкой.

 Здравствуйте,  поджав губы, сказала Агриппина Леонардовна и положила туфлю на столешницу.

 Срочный заказ,  икнув, протянул башмачник.  Щаззделаем.

Забрав туфлю, он скрылся в недрах мастерской. Вернувшись через полминуты, сказал:

 Десять минут. Здоровские у вас часики.

 Да.  Прыгая на одной ноге, Агриппина Леонардовна добралась до старого кресла в углу.

Башмачник, снова икнув, поднял столешницу и вышел. Покачиваясь и вытирая руки о грязный светлый фартук, обошёл часы, которые Агриппина Леонардовна поставила посреди мастерской.

 Да, часы так часы.  Башмачник почесал пониже спины.  Теперь таких уж не делают.

 А вы разбираетесь в часах?

 А то,  самодовольно заявил башмачник.  Я же часовщик.

 Как это?  недоумённо спросила Агриппина Леонардовна.

 А так. Кому сейчас нужны часовщики, когда время в телефонах? Не, ну кое-кто пока ещё часы носит, ага.  Башмачник-часовщик ловко открыл переднюю крышку часов и заглянул внутрь.  Конкуренция вот и пришлось идти башмаки чинить а так я инженером на часовом заводе был теперь там аквапарк.

Поковырявшись в часах, мастер закрыл крышку и, подтянув треники с оттянутыми коленками, сказал:

 Могу починить. Только не здесь. Давай свой адрес, в субботу приеду.

Агриппина Леонардовна слегка опешила. Во-первых, она не привыкла, чтобы незнакомые люди обращались к ней на «ты», во-вторых, приглашать в дом такого сомнительного человека было легкомысленно.

Тем не менее, в субботу её мама, нарядившись в тётушкино длинное вишнёвое платье и кружевную шаль, расставляла на столе тётушкин же сервиз. Часовщик, которого звали банально Иваном Ивановичем, прибыл с опозданием в сорок минут.

Чай он пил из блюдца, прихлёбывая, салфетку для колен проигнорировал, сахар бросал в чашку прямо руками, а в довершение всего съел лимон, накапав на скатерть. И весь вечер был как-то подозрительно весел, хотя горячительного не подавали.

Когда же Иван Иванович после посиделок удалился в уборную, матушка, убирая со стола, широко улыбалась. Сама же Агриппина Леонардовна от души надеялась, что больше Иван Иванович в её жизнь не постучится.

Стучаться пришлось ей самой. Через полчаса, когда Иван Иванович так и не вышел из уборной. Оттуда доносился только храп.

 Невоспитанный мужлан,  процедила Агриппина Леонардовна.

 Зато часы починил,  жизнерадостно парировала матушка. Действительно, часы весело тикали новенькими стрелками с витыми наконечниками.

 Он же пьян! И как мы не заметили!

 Это дело поправимое,  махнула рукой матушка.  Зато золотые руки, да и человек хороший. Просто потерянный.

Хороший человек похрапывал в уборной, запертой изнутри, и двум дамам пришлось вежливо обратиться за помощью к соседям. Самым трудным оказалось утаить от любопытной старушки, почему они не могли воспользоваться собственными «удобствами». Хотя соседка, большую часть дня прогуливавшаяся мимо дверного глазка, вследствие чего знающая о соседях всё и даже чуть больше, и так догадалась.

Утром Иван Иванович долго извинялся и даже починил невесть как сломавшиеся за ночь холодильник, радиоприёмник и тостер.

Закрыв за ним дверь, Агриппина Леонардовна облегчённо вздохнула. А её матушка снова что-то выписывала из тётушкиной тетрадки.

Иван Иванович и впрямь оказался мастером на все руки. Он регулярно (то есть примерно раз в неделю) приходил чинить ломавшиеся двери, стулья, телефон, снова радиоприёмник, кран, стол, шкаф и так далее. И каждый раз матушка поила его «фирменным» чаем из унаследованного сервиза.