На секунду она остановилась, прекратив бессмысленную душевную борьбу, и глубоко вдохнув прохладный запах летнего вечера.
Шаги. Это были шаги. Они нарастали позади нее гулким водопадом, и казалось, несли с собой что-то неожиданное и страшное.
Господи, подумала Вероника. Неужели этот тот трахаль? Неужели ему было мало своей девушки? Он увидел меня. И решил продолжить со мной! Нет! Я же сама этого хотела. Какая же я дура!
С одной стороны понимая, что это может оказаться тупой паранойей, а с другой стороны, не в силах сдерживать ужас, девушка резко ускорила шаг. Ей хотелось как можно дальше оторваться от того, кто преследовал ее сзади.
Причем сделать это желательно, не оглядываясь и не раздумывая. А иначе у нее просто разорвется сердце от нервного потрясения.
Но воплотить в жизнь такой план было не так легко, как казалось. Удары шагов по влажной тропинке все нарастали. Тот, кто гнался за студенткой, вряд ли хотел отступать так просто.
Вероника собрала все оставшиеся силы и приготовилась рвануть так, как не бегала никогда в жизни.
И плевать ей было, что она прогуливала или просиживала на лавке институтскую физ-ру. Ведь здесь дело заключается далеко не в спорте. А в выживании и защите собственной чести. При таком раскладе даже безногий инвалид способен стать неплохим спринтером.
Но сделать рывок Нике так и не удалось. Громогласный голос прокричал ей:
Стой!
И она замерла, как вкопанная, не понимая, зачем вообще это сделала.
На ватных ногах девушка медленно повернулась в сторону крика. Слава всем Богам и экстрасенсам! Это был не тот парень с «деревянным членом».
Это был мужчина низкого роста, лет на пятнадцать старше нее. На нем были старые, спортивные штаны и полосатая футболка, напоминающая собой новогодний костюм пчелы.
Он быстро подскочил к девушке. И задыхаясь, уставился на нее, будто она украла его кошелек или нечто более весомое.
Маньяк. Точно маньяк! Подумала Ника, машинально отступая назад. Я больше в этот парк ни ногой. Одни извращенцы и маньяки! Главное теперь живой отсюда уйти!!
Я хочу. Хочу! Воскликнул мужчина, приближаясь к молоденькой студентке.
Ника взвизгнула от ужаса, боясь представить, что этот урод в странной одежде может с ней сделать.
Я хочу спросить. Как в город отсюда вообще выйти??
Что? Схватившись за сердце, пролепетала Вероника.
Я того. У вас недавно работаю. Хотел срезать через этот лес. И черт знает, куда идти теперь. У нас в ПГТ-шке все как на ладони. А тут дебри городские. Понастроили. Даже посадки размером с Москву, твою мать.
Аааа, протянула Ника, ругая себя в душе за глупость и истеричность. Да здесь недалеко. Просто надо вот так на асфальтовую дорожку с фонарями выйти. А по ней прямо до улицы с такими стеклянными домами, как бы. И все. Просто вы не туда забрели. У меня тоже такое бывает, хотя я вроде и местная.
Ника пыталась говорить с улыбкой, как заправский экскурсовод, чтобы хоть как-то исправить свою репутацию перед этим дядькой. Ведь он теперь явно посчитал ее не совсем нормальной.
Понятно. Спасибо, девочка Протянул мужчина и направился в указанную ему сторону. Только не кричи так больше. А то я сам боюсь. С усмешкой добавил он себе под нос.
Вероника закрыла лицо руками, и некоторое время стояла так, пытаясь в буквальном смысле выдавить из себя ту жуткую неловкость, которую она испытала.
К счастью, скоро ее телефон назойливо завибрировал. На его дисплее высветилось слово «мама». Это означало лишь одно. Девушку ждет неприятный разговор по поводу того, что она слишком долго «болтается» и слишком мало времени уделяет развитию.
Но сейчас такой разговор был как раз кстати. Сейчас такой разговор был очень даже на руку Нике. Ведь небольшой спор с властной женщиной, и по совместительству с собственной матерью, окончательно вернет ее мысли в реальность.
Она, как ни в чем не бывало, начнет новую жизнь, радуясь тому, что его послала. И надеясь на то, что больше, таких как он, в ее жизни не будет. А будет только свобода и покой, которого так сильно ей не хватает. Также ее ждет оптимизм, желание жить, саморазвитие, похудение и все другие аспекты успешной жизни молодой второкурсницы из хорошей семьи.
Глава 2. Полуночное «соло»
Мама Вероники была больше похожа на содержательницу крупного борделя, чем на сотрудницу областной администрации, которой по факту являлась.
Она часто курила, использовала яркий макияж и довольно обтягивающую деловую одежду. А ее маленький нос и тонкие скулы лица делали из женщины настоящую акулу, которая могла откусить все что угодно и кому угодно.
Высокая, подтянутая, с безупречной укладкой. Эта женщина давала фору своей невзрачной дочери. И лишь небольшие морщинки выдавали ее реальный возраст.
Особенно это было заметно сейчас, когда она строила недовольную гримасу, будто пародируя шарпея. При этом ее взгляд твердой распоркой упирался в Нику, сидящую напротив и пытающуюся спокойно ужинать.
На кухне все было более чем безукоризненно. Посуда подходила под интерьер. Интерьер подходил под полы и стены. Стены и полы подходили под окна.
А Вероника не подходила ни подо что. Иногда ей казалось, что она чужеродный элемент в этом двухэтажном коттедже, который почему-то стал ее домом.
Конечно, если бы она проживала в тараканно-коммунальной хрущевке, то ей бы так точно не казалось. Но сейчас ее угнетала и мучила эта пустота и роскошь.
Поэтому даже за ужином с собственной матерью Викторией Павловной, девушке было крайне не по себе.
И почему Виктория Павловна каждый день возвращается домой? Вон ее отец доктор экономических наук, вечно находится в своих командировках, постоянно уезжая на различного рода мероприятия, которые, по его мнению, точно должны спасти ситуацию в стране.
Хотя, по факту, все эти сборы, о которых часто трубят в СМИ лишь повод в очередной раз перелить из пустого в порожнее, посмотреть новые города, как следует напиться в новых городах, и, если есть возможность, то снять кого-то из женского пола на одну ночь.
Ну что ж. Как прошел твой день? Или как там принято обычно говорить? Пытаясь улыбнуться, заявила Виктория Павловна.
Хорошо. На парах была. Гуляла.
Ты пришла позже меня, с таким видом, будто тебя переехал трамвай. И это, по-твоему, гуляла?
Ой, да пустяки. Просто меня изнасиловала местная футбольная команда, мамочка, наигранно улыбаясь, съязвила Ника.
Я думаю, что футбольные команды мало кого насилуют. Особенно таких недалеких и легкомысленных девочек, как ты, отчеканила Виктория Павловна, пригубив немного кофе.
Ах, вот как. То есть я такая плохая, что меня даже изнасиловать нельзя? Ну, очень приятно. Мама!!
А чего ты вообще хочешь, Ника? Чтобы я хвалила тебя за то, что ты меня позоришь?
Ника вопросительно уставилась на мать, не понимая, о чем идет речь. Она уже успела, как следует поспорить со своим самым близким родственником по телефону.
Но, кажется, что ужин должен был стать «продолжением банкета». И, как ни странно, Нику это даже в чем-то забавляло. Ведь должна же она, в конце концов, отстаивать свое мнение? Или ей всегда необходимо «закрывать тему» и вести себя так, будто ничего не было?
Нет. Ты так смотришь, будто это я виновата. Ты посмотри на себя вообще! Наша семья не самая бедная. И мы можем позволить одеть тебя, как королеву. Но ты цепляешь на себя какие-то лохмотья. Мы устроили тебя в престижный ВУЗ, чтобы дать тебе высшее образование. Но ты даже не пытаешься учиться. Нет. Я не говорю даже про красный диплом. Ты и на твердое «хорошо» не тянешь. И вообще, мы можем выдать тебя за самого престижного жениха в городе. Но ты находишь черте кого, потом бросаешь черте кого. А потом еще и страдаешь из-за черте кого. Неужели мне все это должно нравиться? Или как ты считаешь, дочь??
Вероника почувствовала себя зрительницей концерта «Старые песни о главном». Но сегодня почему-то ей не хотелось «сглатывать». Возможно, пережитое в парке дало ей какие-то силы? А возможно, ее все просто достало
Мама, а ты не могла задуматься хотя бы на секунду, что у меня (чисто в теории) может быть ещё и своя жизнь? Стараясь говорить как можно холоднее, процедила Ника. Твоя вся одежда это тряпки для полуголых обезьян. А ВУЗ. Да. Он престижный. Но вот хотела ли я туда поступать, вот в чем вопрос? А насчет твоих «престижных мальчиков» я одно скажу, среди них каждый первый либо гей, либо позёр, либо то и другое вместе! Поэтому я лучше уж побуду черте с кем. А точнее сказать, пока побуду ни с кем. Потому что меня достало, что меня все достают. Извини за тавтологию, мама! Но это реально уже перебор. И я хочу просто спокойствия. Мне можно немного спокойствия или как?