Ну привет, заучка... - Зайцева Мария

1

Первый раз он подошел ко мне на большой перемене третьего сентября. Почему я так хорошо запомнила эту дату? Все очень просто. Не каждый день к тебе подходит один из самых красивых парней, которых ты когда-либо встречала в своей жизни. Такие дни надо красным цветом в календаре отмечать, вот что я вам скажу.

Высокий, мускулистый, с затейливыми завитками татуировки, виднеющимися из выреза простой белой футболки на шее, и намекающими на то, что самое интересное там, за плотной белой тканью. С красивым лицом мальчика с обложки. И невозможными черными глазами.

Я как застыла возле парты, так и не отмерла, пока он пальцами у меня перед лицом не пощелкал. Я поморгала. Покраснела, как рак. Стыдно-то как! Подумает, я лохушка! Хотя Он и так это думает!

Он улыбнулся белыми ровными зубами. И я опять подвисла. И не поняла, что он говорит. А он явно что-то говорил. Не просто же так подошел?

 Земля! Земля! Прием!

Ох, черт!

 Слышь, дурочка, ты отомрешь сегодня, или мне еще подождать?

 Даааа

 О, ну отлично просто! Задание, говорю, сделала по истории?

 Да

 Круто, давай сюда!

 За-зачем?

 Как зачем? Спишу!

И руку так требовательно протянул. Нисколько не сомневаясь, что я прямо сейчас кинусь ему отдавать свою работу. А пальцы-то тоже в вязи татуировок, затейливой такой. Интересно, сколько у него их?

Тут я сама опомнилась. Нет. Нет уж! Мало того, что в школе со мной дружили только из-за того, что списывать давала, так еще и здесь все с того же начинается! Не дам! Не будет больше этого! Стоит только один раз разрешить, и сразу на шею сядут!

Я отшагнула назад, угрюмо глядя на парня. Конечно, чего бы такому красавчику подходить ко мне? А не пошел бы он Дальше!

 Не понял  он реально не понял, посмотрел на меня с бесконечным удивлением. Ему, наверно, никогда девушки не отказывали. Ну вот, значит, такой сегодня день.

Все впервые. Ко мне впервые парень такой шикарный подошел. Ему впервые отказали.

 Не дам. Сам пиши.

Я отвернулась, переживая свою отчаянную храбрость. Смогла!

 Ну смотри, заучка убогая, не пожалей  прилетело мне вслед, и плечи обдало холодом.

Нет уж. Не пожалею. И пути назад нет.

Второй раз меня судьба столкнула с ним у пустующего гардероба в фойе, примерно через две недели. Я копалась в сумке, не смотрела, куда иду, натолкнулась.

 Смотри, куда прешь!  злой голос, моя сумка упала на пол, хорошо, хоть не разлетелось ничего. Вот было бы весело.

А сейчас мне не весело совсем. Потому что надо мной, наклонившейся за сумкой стоит Алиев Аслан, тот самый красавчик, по которому сохнут все девчонки нашего курса. Да и старшие тоже, наверняка.

А мне вот некогда сохнуть, учебы полно. И работа тоже время отнимает Зарплата так себе, но мне хватает на то, чтоб жить скромно, и даже бабушке кое-что отсылаю. Может, по итогам месяца смогу претендовать на повышенную стипендию, это будет здорово

Он смотрел на меня сверху вниз, как на таракашку какую-то у своих ног. Я задрала голову, оставаясь на корточках, и замерла в таком положении, натолкнувшись на его взгляд. И с удивлением замечая, как он меняется. Как зажигаются в нем какие-то непонятные огоньки. И вот не понравилось мне это! А еще больше не понравилось, когда он внезапно протянул руку и подцепил меня пальцами за подбородок, вынуждая приподнять его выше.

Я так удивилась, что даже не вырывалась. А он смотрел. Тяжело как-то, давяще.

 Глаза у тебя красивые,  усмехнулся он,  но вообще слепые.

Я открыла рот, в замешательстве, не зная, что сказать. Это такой комплимент что ли? Или оскорбление?

И вообще, что происходит? Почему я до сих пор сижу у его ног?

Я резко дернула головой, отталкивая его руку, и встала.

Он молчал, глядя на меня все с тем же непонятным выражением на лице. Удивление? Легкое замешательство? И еще что-то. Неприятно волнующее.

Я, не отводя от него глаз, попятилась назад, а затем, развернувшись, быстро пошла прочь.

Сегодня еще две пары высшей математики. И это отличный способ выбросить из головы весь этот бред.

2

 Эй, заучка, ты доклад-то подготовила? А? Для Танечки?

Я не отвечала. Только вздыхала, отворачиваясь, не умея противостоять насмешкам.

Гадский Алиев!

И чего привязался ко мне? Ведь не дает покоя уже второй месяц! Невозможно на переменах в аудитории оставаться. Начинает хохмить, издеваться, глупости всякие говорит. А его кодла прихлебателей подхватывает с охотой. Я знаю эти вещи, видела много раз в школе. Шакалы сбиваются в стаю и весело травят выбранную жертву. Причем, выбор может упасть на кого угодно. Кто хоть немного не похож. Или слишком тих и слаб. Отпор дать не может. Как я, например.

Для меня напряжение было слишком сильным, я не привыкла к такому давлению. В школе ко мне относились спокойно. Приветливо, без насмешек. Правда и не приглашали никуда, на всякие вписки и тому подобное. Но я и не стремилась. Не до того было. Сначала болеющая мама, а потом и бабушка требовали всего моего времени.

Поэтому дом-школа. Школа-дом.

И сейчас, оказавшись в положении жертвы, я банально не справлялась. Переживала, плакала, ходила разбитая.

Одна надежда была, что все со временем утрясется. Про меня забудут. Переключатся на кого-то другого. Иногда малодушно жалела, что не дала Алиеву списать в начале сентября. Сейчас, может, было бы полегче

Но ничего не вернешь теперь, глупо сожалеть.

Алиев опять задел меня какой-то глупой шуткой, ниже пояса, и, не дождавшись реакции, кинул скомканной бумажкой. Его стая тут же подобострастно рассмеялась.

Правда, когда зашла Татьяна Викторовна, все разом замолчали.

Вот уж кого я уважала!

Не только за знание предмета, за увлеченность им, которая чувствовалась в каждом слове, в подготовках к лекции, но и за то, что она смогла совершить невозможное, найти подход к нам, бешеным первокурсникам.

Правда, я с самого начала старалась, потому что литературу любила, да и вообще, привыкла успевать, да и уроки проходили интересно, но вот многие наши Особенно, мальчишки. Первый месяц тяжело было. И смотреть на Татьяну Викторовну больно. Так она переживала, что ее не слушают, что ее предмет не ценят.

Но со временем все утряслось. Конечно, и сейчас все далеко до идеала, но все равно половина группы уже сидит, молчит, слушает. Может, дошло все же хоть что-то?

Тут рядом со мной грохнул стул, я вздрогнула. Повернулась, чтоб узнать, кто же подсел. И замерла. Алиев. Что ему надо от меня?

Я отодвинула стул как можно дальше, но занятия уже начались, и сбегатьзначило привлечь к себе внимание, выставить себя дурой.

Алиев придвинулся ближе, положил руку на спинку моего стула таким невыносимо наглым собственническим движением, что я разозлилась. И решила дать отпор в кои-то веки.

 Убери руку!  сквозь зубы прошипела я.

 А то что?  Алиев, не убирая руки, демостративно наклонился ко мне, говоря тихо, прямо в ухо. Не говоря даже, а шепча с таким мягким гортанным похрипыванием, что у меня все внутри задрожало. От гнева, конечно же. И кровь в лицо бросилась. От раздражения, само собой.

 Ничего! Убери руку, мне противно!

 Противно? А так?  и он нагло сунул нос практически мне в ухо, вдохнул шумно, сглотнул,  пахнешь, как дешевка. Тошнит.

 Тошнитотсядь!  мне стало ужасно неприятно. Гад какой, и говорит мерзости!

 Слышь? А ты везде так пахнешь? А?  не обращая внимания на мое возмущение, продолжал хрипеть он, при этом не отрываясь от моего уха, шевеля своими шумными вдохами и выдохами волосы виске, затем придвинулся еще ближе, а, учитывая, что рука его по-прежнему находилась за моей спиной, было полное ощущение, что Алиев обнимает меня.

Я сжалась от его давлеющего присутствия, от его мерзких слов, от горячего дыхания, что рождало мурашки по рукам и спине.

 Отвали от меня,  сквозь зубы прошипела я,  отвали!

 Нет, ты скажи: а киска твоя так же пахнет, а? Дашь попробовать?

И вторая рука неуловимо быстро скользнула под парту, легла на колено. Я успела только мысленно взвыть от негодования и ужаса, когда Татьяна Викторовна спасла меня, выкинув поганца прочь из кабинета.

А я еще долго приходила в себя, трясясь, словно в лихорадке. И вертелись в голове гадкие слова, произнесенные хриплым шепотом: "Дашь попробовать? Дашь попробовать? Дашь?"