Только близко к вечеру, словно для того, чтобы пропустить возвращавшуюся моторку, Косой подогнал лодку к стволу прибрежного дерева, опустившего длинные гибкие ветви с густой листвой к самой воде. В моторке сидели двое с ружьями и милиционер в фуражке. Косой пристально глядел им вслед и, когда они исчезли за поворотом, резко вытолкнул лодку на темную воду и налег на весла. Чиграш все это время будто ненароком придерживал Леню за плечо.
Шли еще ночь и почти весь следующий день. К вечеру Косой направил лодку в узкий приток с каменистым руслом и крутыми, как ущелье, берегами. Здесь он посадил на весла Леню, сам перебрался на нос и командовал, куда править. Временами, когда нарастало течение, Леня и Чиграш тянули лодку бечевой, то чавкая по илистой грязи и путаясь в прибрежных кустах, то хрустя сапогами по галечнику, а Косой, оставаясь в лодке, правил веслом.
Смеркалось, когда они наконец стали у берега, где было не так круто и можно было высадиться и выгрузить вещи.
Приволоки сюда камней, хрипло приказал Косой Лене. Покрупнее, потяжельше.
Зачем? удивился Леня ненужной, на его взгляд, работе, против которой неистово бунтовало все тело, требуя немедленного отдыха.
Лодку затопить надо. Пригодится еще.
Так привязать, и все.
Понимаешь ты! Один хороший дождь, и унесет еепоминай как звали! А дождя не будет, так рассохнется.
У Лени не было ни сил, ни духа спорить, не было и желания заметить явную нелепость в доводах Косого. Он нагрузил лодку камнями, и тот, сильно накренив борт, затопил ее. Леня взял топор и стал делать зарубку на ближайшем дереве, чтобы заметить место.
Ты что? Идиота кусок! вконец озлился Косой. И так найдем, замажь!
И тут еще Леня ничего не понял, вернее, не хотел пониматьбоялся, прятал голову под крыло, предпочитая как можно дольше оставаться в неведении, иметь пусть и крохотную, но все же надежду, что все еще образуется. Но напрасной была эта надежда. Очень скоро все стало на свои места, сползли окончательно маски, распределились роли
Произошло это на ближайшей ночевке, после первого же пешего перехода. Пока шли и потом устраивались на ночь, Лепя окончательно убедился, что его попутчики совсем не те люди, какими хотели ему представиться. Может, в чем-то и бывалые, но уж никак не таежники и не мастера. Что у них была за цель, он, конечно же, не мог знать, но зачем им нужен он сам, уже догадывался, и решил этой же ночью, не идя на открытый конфликт, как говорится, дать деру.
Но не успел.
Они сидели у костра. Косой курил. Чиграш хрюкал носом и плевался в огонь. Леня каждый раз при этом вздрагивал и морщилсядля него костер был священен, он дарил и свет, и тепло, и уют. Каждый плевок Чиграша он словно ощущал на своем лице.
Так, сказал Косой, бросил в костер окурок. Ну, Леха, будем знакомиться дальше.
Чиграш взял Ленино ружьишко, встал и оказался у Лени за спиной.
Покажи-ка нам свои документы. Что ты за человек такой? В тайгу ведь идем.
Леня, почувствовав противный холодок в сердце, расстегнул карман штормовки и достал пластиковый пакет, перетянутый резинкой, где были его паспорт, охотничий билет и деньги.
Косой взял пакет, не торопясь развернул, посчитал деньги, сложил аккуратно в пакет, полистал паспорт и бросил его в огонь.
Леня вскочил и тут же упал от сокрушительного удара в лицо. Приподнялся на враз ослабевших руках и получил еще два пинка по ребрам.
Легче, сказал Косой. Он нам здоровенький нужен. Чтоб хорошо ходил и много носил. Вот что, парень, попал ты в хорошие руки и, если не будешь рыпаться, останешься цел и многому научишься, понял? Задача твоя простаяделать что велят и побольше помалкивать. И вся любовь. Дай-ка, Чиграш, его перданку.
Косой вынул из ствола патрон и, привстав, сильно ударил ружьем по ближайшей ели, а обломки зашвырнул в кусты. Чиграш заржал и сделал вид, что бросает патрон в костер, и когда Леня в испуге откатился в сторону, пинком вернул его на место.
Леня, хотя и был отчасти готов к чему-то плохому, все еще ничего не понимал и, кроме страха, ничего не чувствовал. Все, что произошло, казалось ему кошмарным сном. Больше всего хотелось в детской надежде крепко закрыть глаза, и будь что будетможет, проснешься, а может, и так беда минует.
Дело твое, парень, худое. Бежать тебе некуда и жаловаться некомутайга кругом. Здесь свой закон, здесь медведь хозяин, продолжал Косой, выворачивая его карманы и вытряхивая вещи из рюкзака. Он отложил то, что ему понравилось, остальное отбросил в сторону. К тому же наследил ты здорово, когда лодку крал. Дурной ты, оказывается, лодка-то, между прочим, казенная, и сети в ней были колхозные, значит, совершил ты по просто кражу, а хищение соцсобственности. Да еще, как я слышал, права свои на моторку на берегу, где лодка стояла, обронил, растяпа.
Прямо кино, захлебнулся смехом Чиграш, пристегивая к поясу Ленин охотничий нож, с которого не сводил завистливых глаз еще на катере. Я слыхал, ты и в магазине, парень, наследил здорово, приемник спер и еще чтой-то. Прямо бандит какой-то, а с виду приличный.
Так что, если хочешь жить и жить на свободе, делай чего прикажут. Вся любовь.
Хватит валяться, добавил Чиграш. Станови палатку как следует, отдыхать будем. Песню нам потом споешь. Про костер догорающий, про тропу там, про любовь. Мне сильно нравятся такиев электричке слыхал.
Лежа на земле, готовый плакать от страха, унижения и бессилия, так невероятно вырванный из привычного места в жизни, Леня и не пытался собраться, взять себя в руки. Избалованный безопасностью, постоянной уверенностью в том, что и дальше все будет идти так же гладко, как и прежде, он не находил в себе даже капли мужества, чтобы воспротивиться той жестокой силе, которая вдруг стала на его пути, подчинила без особого труда, сделала из человека жалкого раба.
Леня приподнял тяжелую голову. Косой в это время разворачивал брезентовый сверток. В свете костра блеснул смазанный затвор карабина. Косой порылся в мешочке с махоркой, выгреб горсть патронов и, обдув их, вложил в магазин, приставил оружие к той самой ели, о которую он разбил Ленино ружье.
Леня вскочил, охнув от боли в груди, схватил карабин и, передернув затвор, дослал патрон в ствол.
Чиграш шарахнулся в сторону и присел. Косой даже не пошевельнулся.
Ну, сказал он спокойно. Стреляй.
Леня вскинул карабин, направил его прямо в лицо Косого.
Ну, стреляй, стреляй, вроде бы давал он дружеский совет. Сопля ты. Ведь даже этого не сможешь. Скажи: «Руки вверх!»и веди нас в милицию.
Леня бросил карабин на землю и разрыдался.
А теперь, так же спокойно продолжал Косой, подними ружье, поставь его на место, стань на колени и извинись. И скажи громко: «Я сопля».
Леня, всхлипывая, поднял карабин, обтер его и повесил на сучок.
И все?
Чиграш опять оказался сзади, подождал немного и, схватив Леню за шею, стал гнуть его к земле, пока он не коснулся ее коленями.
И все?
Я сопля, честно сказал Леня.
Так, в общем-то, просто, но страшно началось его рабство, которое он принял безропотно, без борьбы. Впоследствии, долго и трудно размышляя, Леня признался себе, что фактически началось оно гораздо раньше. Но вместе с ним начался и его долгий и трудный путь к себе
Разбудила его обильная струя, злорадно пущенная Чиграшом на брезент.
Еще раз проспишьморду умою, сказал тот, застегивая штаны.
Косой выбросил из палатки Ленины ботинкион всегда забирал их на ночь, чтобы Леня не пытался бежать. А куда там бежать? У него даже патрончик из-под валидола с аварийным запасом спичек отобрали.
Леня все оттягивал и оттягивал решающий момент, убеждая себя, что без самого необходимого он, даже при всем своем опыте, пропадет в тайге, а здесь его худо-бедно, но хотя бы кормят, и, может быть, когда-нибудь что-нибудь произойдет, представится какой-то счастливый случай и все само собой решится, образуется к лучшему. Он не хотел признаваться даже самому себе, что равно боится как одиночества, так и возмездия в случае неудачного побега.
А в том, что возмездие будет очень суровым, возможно, даже крайним, он не сомневался. Спутники его оказались обыкновенными уголовниками. Чиграш освободился совсем недавно, а Косой, практически спившийся, по с сильной еще волей человек, срок свой, полученный за пьяную поножовщину, много не досидел, находился в богах, и его разыскивала милиция. Прислушиваясь к кратким, не всегда понятным разговорам, Леня узнал, что когда-то, еще в бытность рабочим геологической экспедиции, Косой нашел хороший самородок на притоке реки Лихой, но скрыл это и увел оттуда всю партиюподжег тайгу. А начальнику для полной гарантии посоветовал за кружкой спирта указать в отчете, что участок этот обследован полностью. Тот подумал и согласился, чтобы не провалить план и без того неудачного года. И сейчас в надежде «озолотиться» Косой и Чиграш упорно шли к этому месту, а Леня был нужен им только как даровая рабочая сила.