Он чувствовал крайнюю усталость: его силы и воля словно вытекли из него. Он был здесь чужим, лишь тенью существа, которому надлежало скользить между звезд, Солнце стирало его с Земли ластиком своего света.
— Прощай, Пегги, — сказал он. — Храни мой секрет. Никому не говори, где я. И будь счастлива до конца своих дней.
— Джоуль! — Она постояла на пороге нахмурившись. — Джоуль, если ты можешь внушить мне свои мысли, разве то же самое не могут сделать другие представители твоей расы?
— Конечно, могут. А что? — Впервые он не знал, что последует дальше: она слишком изменилась и стала непредсказуемой.
— Просто мне подумалось, зачем им для связи передатчики вроде твоего ультраволнового? Они должны передавать мысли на межзвездные расстояния.
Он моргнул. Это приходило ему в голову, но он об этом не задумывался, потому что был слишком поглощен своей работой.
— До свидания, Джоуль. — Она повернулась и пошла, растворяясь в сером тумане. Луч утреннего солнца случайно пробился сквозь его пелену и осветил ее волосы. Он стоял на пороге, пока Пегги не скрылась из виду.
…Большую часть дня он проспал. Проснувшись, он начал думать над тем, что ему было сказано.
Но ведь Пегги, должно быть, права! Он слишком глубоко ушел в чисто технические проблемы ультраволн и проводил время за математическими расчетами вместо того, чтобы остановиться и обдумать ситуацию. Но это имело смысл.
Он имел очень слабое представление об энергиях, которыми было наделено его сознание. Физика казалась ему простейшим выходом. К тому же в одиночку ему вряд ли удалось бы продвинуться в исследованиях собственного мозга.
Человеческий маугли мог быть потомком какого-нибудь математического гения, но если его не обучали ему подобные и он не усвоил основы арифметики, не умел говорить и общаться с людьми, ему оставались недоступны действия, выделяющие человека из животного мира. Когда среда ничего не говорит человеку о пути, пройденном его предками, ему не хватит жизни, чтобы пройти отрезок, проделанный ими до превращения в людей, и начальную стадию развития человека.
Но эти дополнительные нервы и мозговые центры для чего-то предназначались! Он предполагал, что они служат для непосредственного контроля за основными силами Вселенной. Телепатия, телекинез, предугадывание
— какого наследия, делавшего его подобным Богу, он был лишен?
В любом случае ему казалось, что его раса прошла стадию потребности в физических механизмах. При полном понимании структуры непрерывности пространства времени-энергии, обладая способностью волевого контроля над процессами, лежащими в основе Вселенной, представители его расы могли проецировать себя и свои мысли от звезды к звезде, не обращая внимания на детское бормотание других рас.
Фантастические, головокружительные перспективы! У него захватило дыхание от открывшихся перед ним колоссальных возможностей.
Встряхнувшись, он вернулся к действительности. Главная проблема — связаться со своей расой. Это означало, что надо изучить телепатическую энергию, которую он прежде почти игнорировал.
Он лихорадочно взялся за работу. Время утратило для него значение: вереница дней и ночей, потухающий свет, заснеженные равнины и возвращение весны. У него и раньше едва ли была жизненная цель помимо работы, а теперь он упивался разработкой своей последней идеи. Даже отдыхая или заставляя себя заниматься физическими упражнениями, он думал об этой проблеме, вгрызался в нее, как собака в кость. И медленно, медленно он набирался знаний.
Телепатия не имела непосредственной связи с импульсами головного мозга, регистрируемыми посредством энцефалографии. Она являлась лишь незначительным побочным продуктом нервной деятельности.