Как обычно, синьор Фарелли?
Совершенно верно, поклонился ему Лучано и принял заботливо завернутую в холщовую салфетку фокаччу, круглую, горячую, упоительно ароматную.
Посмотрел на нее и сглотнул, борясь с желанием отщипнуть румяный краешек, щедро присыпанный пряностями. Ему ведь уже не десять, пора вести себя пристойно! Булочник, понимающе улыбнувшись, взял другую фокаччу, отхватил ножом горбушку, капнул на нее оливковым маслом и посолил.
Передавайте мастеру Ларци мои искренние пожелания здоровья, попросил он, пока Лучано торопливо рвал зубами, жевал и глотал восхитительную хрустящую корочку и душистую мякоть. А это к шамьету ему и вашей милости.
М-м-м-м-м! отозвался с набитым ртом Лучано, снова кланяясь и забирая второй сверток.
По небу уже разлилось крыльями сказочной птицы зарево рассвета. Золотые, розовые, жемчужно-серые и малиновые перья чередовались длинными слоями. Внизу, под мостом, серебрилась гладь реки, воздух был чист, прозрачен, напоен благоуханием цветов Лучано, прижимая к себе оба свертка, спустился по широким низким ступеням и небрежно кивнул двум парням, стоящим у начала лестницы. Одетые как небогатые подмастерья, они, тем не менее, были Шипами, как и он. Правда, из рядовых.
А, Счастливчик! обрадовался ему Фелипе, невысокий, крепкий, с быстрыми точными движениями. Мы сейчас шли мимо вашего дома. Мастер Ларци тебя хочет!
М-м-м? протянул Лучано, все еще пребывая в благодушнейшем расположении духа. И как именно он меня хочет, мастер не говорил?
Шутка получилась так себе, на грани пристойного, но Фелипе его хорошо знал, так что и не подумал принять за чистую монету.
Как можно быстрее, сообщил он и слегка усмехнулся, показывая, что оценил.
А вот его спутник расплылся в скабрезной ухмылке и окинул Лучано взглядом, от которого утро сразу чуть поблекло в своей прелести, будто подернувшись грязной дымкой. «Витторио, да? вспомнил Лучано. Недавно работает с Фелипе»
Так вот как знаменитый Счастливчик вылез в младшие мастера? насмешливо бросил долговязый и рыжеватый Витторио. А шуму-то было. Что, по-честному никак не получалось?
Нет, конечно, улыбнулся Лучано, и Фелипе за спиной напарника скривился, словно у него внезапно заболел зуб.
Фортунато, слушай начал он и замолчал, поймав предостерегающий взгляд, а Лучано, опершись о перила, в ответ смерил Витторио таким же взглядом с ног до головы.
Конечно, каждый в гильдии думает о них с мастером все, что хочет. Но тот, кто считает, что Ларци будет путаться с ученикоми, особенно, этому ученику облегчать экзамен, сильно ошибается.
Ну и тот, кто считает, что Лучано Фортунато Фарелли, Лучано Счастливчику, нужно было послабление, чтобы в двадцать пять лет стать младшим мастером, ошибается тоже. Что полезно. Пусть недооценивают.
Однако спускать такие мысли о своем мастере Пусть даже Лучано первый ляпнул глупость, но ему можно, а другимнет.
Фортунато безнадежно вздохнул Фелипе, уже все понимая. Нам с Витто сегодня работать. Вместе.
Все-таки Фелипеумница. Даже не пытается его отговорить, просто попросил отсрочки. Что ж, работаэто святое. Раз Витторио нужен этим вечером живым и здоровым, пусть пока гуляет.
Удачи, улыбнулся Лучано и прошел мимо.
От Моста Поцелуев по аллее, потом в узкий переулок. Слева в его концетри дома, а справавысокая стена, за которой видно лишь крышу двухэтажного маленького палаццо. В стенезеленая дверь, не запертая, наверное, мастер выходил на улицу совсем недавно.
Лучано аккуратно закрыл дверь за собой и пошел по саду, утопающему в цветах, несмотря на раннюю весну. Летом здесь и вовсе не вдохнуть от густых ароматов, а яркие краски будут резать глаз, но даже сейчас петляющая тропинка вела через островки зелени и первоцветов, а дом едва виднелся из-под плюща, затянувшего его до самой крыши. Шурх! Из кустов метнулась черная тень, прыгнула ему в ноги, ловя их лапами.
Мр-р-р-р?
Лучано наклонился, погладил густую блестящую шубку угольного цвета, и зеленые глаза пытливо уставились на него с круглой мордочки. Мандрагора Значит, и Аконит где-то рядом, он от подруги далеко не отходит.
Действительно, большой серебристо-серый кот вывернул из тех же кустов, и они с Мандрагорой важно пошли вперед, словно указывая путь.
Улыбаясь, Лучано взбежал на крыльцо, толкнул дверь. Втянул ноздрями ошеломляющий запах и сразу пошел на кухню, словно по стелющемуся в воздухе следу.
Мастер готовил яичницу с овощами. На широкой плоской сковороде томились ломтики золотистого бекона, исходили соком и паром крошечные белые луковки, кусочки спаржи, молоденькой репы и тыквы, стручки зеленого горошка. Рядом в глиняной мисочке нежно желтела молочно-яичная смесь, приготовленная для заливания, высилась горка мелко нарезанной зелени, втораятертого сыра, стояли баночки с молотым перцем, кориандром, семенами пажитника и чем-то еще
Доброго утра, мальчик мой, сказал мастер, не оборачиваясь и неторопливо священнодействуя над сковородой. Ты как раз к завтраку.
Лучано прошел по надраенному и навощенному деревянному полу, на котором уже плясали солнечные лучи, опустился на колени и почтительно поцеловал протянутую ему узкую жилистую руку. Единственное кольцо на ней, железное, в виде свернутого стебля розы и с цветком вместо камня, мягко блеснуло на солнце.
Доброго утра, мастер, тихо сказал Лучано, вдохнув запах сыра и специй, душистых масел, алхимических ингредиентов, чистой одежды, шамьета
Этот неуловимый аромат, состоящий из десятков других, изменчивый, но безошибочно им узнаваемыйзапах его дома.
Замерев, он дождался, пока мастер кивнет, и лишь тогда поднялся, ожидая распоряжений.
Почему бы нам не позавтракать в саду? задумчиво сказал мастер Ларци. День прекрасный
Тогда я накрою? радостно отозвался Лучано и получил еще один согласный кивок.
Пока дожаривалась яичница, источая умопомрачительный аромат, Лучано собрал и отнес на террасу, выходящую в сад, все необходимое. Расставил глазурованные сине-белые тарелки, поломал фокаччу на кускив доме мастера Ларци придерживались старых порядков и не оскорбляли хлеб прикосновением ножа. Соль, перец, оливковое масло и чистая водану это как полагается. Напоследок он торопливо разжег особую жаровню для шамьета, стоящую в углу террасы, и, пока угли разгорались, нарезал принесенную из погреба сырую печенку, поставив ее на пол в большом блюде.
Первая усатая морда выглянула из зарослей вьюнка незамедлительно. Конечно, это была Мандрагора, сияющая угольно-черной шубой, как королевской мантией. Следом выбрался серебристый в солнечных лучах Аконит. Пока Лучано забирал из дома салфетки, ложки и прочие мелочи, у блюда появилась белоснежная желтоглазая Белена. И последней из кустов робко выглянула рыжая Наперстянка, подобранная недавно, еще полудикая и худая. Озираясь и недоверчиво глядя на Лучано, она цапнула с блюда самый большой кусок печенки и, грозно урча, утащила его обратно в кусты.
Остальные кошки со снисходительным пониманием глянули ей вслед и спокойно продолжили есть, соблюдая надлежащий этикет.
Бедная малышка, покачал головой мастер Ларци, подходя к столу со сковородой, которую нес торжественно, словно дожсвои регалии. Ничего, привыкнет.
Он разложил пышную дымящуюся яичницу по тарелкам, сел, кивнул Лучано. Сложив перед собой руки, прочитал молитву Семи Благим и первым взял кусок фокаччи, разломив ее над тарелкой. Лучано почтительно последовал примеру.
Потом они молча ели, так же чинно и размеренно, как кошки, за едой мастер лишних разговоров не любил. Да и отвлекаться от такого завтрака было бы святотатством! Лучано с наслаждением умял свою порцию, вытер с тарелки все до капельки кусочком фокаччи и поднялся, чтобы заняться шамьетом.
В том углу, где стояла жаровня, над террасой склонили ветви три апельсиновых дерева, сейчас они были усыпаны цветами, и нежный сладкий аромат примешивался к запаху специй.
Как прошло дело? спросил мастер Ларци, разворачивая сверток с выпечкой.