Они любовались друг другом каждый день и радовались, глядя друг на друга. Когда же наступала ночь, они скучали и грустили, желая, чтобы она скорее закончилась. И однажды, чтобы ночь не казалась ей столь долгой, Хранительница создала такие же деревья, как и то, с которого вышла сама. Наутро Солнце увидело деревья и возрадовалось. На следующую ночь Хранительница сотворила травы и цветы, а потомразных животных и птиц. Солнце приходило в восторг от каждого ее творения.
С тех пор Хранительница на радость Солнцу создавала новую жизнь каждую ночь. Так и пошло с тех пор, пока однажды не сотворила великая богиня людей.
Люди тоже понравились Солнцу, но они отличались от всего, что было создано до них. Люди умели ссориться, мириться и любить, прямо как их создатели. Они строили дома и города, писали стихи. Они придумали музыку и танцы. Солнце и Хранительница смотрели на людей как на чудо, не переставая восхищаться их выдумкой и тонкими душами.
Но не все было так просто. Среди людей иногда встречались «бракованные». Они не смеялись и не радовались. Они не писали стихи и не пели песни. Они говорили и делали вещи, от которых всем кругом было только плохо. Иногда такие «бракованные» люди становились правителями целых государств, и это было хуже всего. Они могли одним приказом разрушать целые города, которые возводились веками, с легкостью уничтожая то, что создавалось с таким трудом.
И поняли Хранительница и Солнце, что даже один человек может разрушить все то, что создали они вместе. Тогда взяла Мать всего живого в руки весы. На одну их чашу стали опускаться добрые дела и мысли, на другуюзлые. Окажется на одной чаше чья-то любовь и тут же исчезнет, а с другой вместе с ней пропадут десять проклятий. Чья-нибудь добрая радость заберет с другой чаши ненависть. Преданность сведет на нет коварство.
Так и получалось, что чаши обычно оказывались почти пустыми. Хранительница и Солнце радовались. Но если случалось так, что злых поступков и мыслей становилось слишком много, весы начинали тяжелеть. Тогда вмешивались боги в ход людских дел, забирая жизнь у человека, из-за которого это происходило.
Говорят, несколько раз рождались такие люди, от которых было много горя, тогда забирала Хранительница их человеческие жизни, дарованные ею, и давала им другую жизнь, не способную на зло. Так и поддерживает она и ее возлюбленный порядок на земле до сих пор, держа волшебные весы и глядя, какие поступки совершают люди.
Маленький Дэвид совсем успокоился и забыл о своем несчастье. Они все смотрели на меня как завороженные. И Мартин задал вопрос, который их всех сейчас волновал.
Хранительница заберет маму? его кольнул страх.
Нет, Мартин, это просто легенда. Но даже если бы это была правда, надо быть редкостным негодяем, чтобы весы богини потяжелели. А теперь пора спать, тетя вряд ли подарит нам завтра выходной.
Пожелав им спокойной ночи, я пошла к себе. Спускаясь в тишине по лестнице, я слышала, как они радуются, мечтают, тревожатся, погружаются в задумчивость и потихоньку уплывают в сон. Это я улавливала душой. А ушам доставался только противный храп ненавистной тетки.
Зачем сирота тетке
Вопреки моим ожиданиям, вредная Котлета устроила нам выходной. Утром вместо того чтобы, как обычно, нагрузить нас работой, она заставила всех умыться и одеться в лучшую одежду.
Лучшая одежда братьев выглядела почти так же убого, как и обычная. Единственная разница была в том, что она оказалась чистой, а дыры на ней были зашиты. Но даже с такими незначительными изменениями братья стали выглядеть куда лучше. Я поймала себя на том, что любуюсь ими. Мартин был самым высоким, но следующие за ним по возрасту Джон и Артур отставали от него ненамного. Младшие братья хоть и были пока совсем детьми, но уже почти догнали меня по росту. Все они были сероглазые и светловолосые, как на подбор. Я подумала, что в таких красавцев можно легко влюбиться. Жаль, что обычно вся эта красота прячется под невероятным слоем грязи и стеснения.
Я разложила два своих платья на полу в коморке, долго смотрела на них, пытаясь понять, какое же лучше. Оба они заносились и выстирались за те два года, что были у меня. Кроме того, они были коротковаты, потому как за это время я подросла, а онинет. Кот посмотрел на меня как на ненормальную.
Ты чего на них так смотришь? Думаешь, от твоего взгляда они станут похожи на одежду?
А у тебя и такой нет, обиделась я.
И слава богине, поежился кот. Эти обноски оскорбляют само слово «одежда».
Я с огорчением поняла, что Альберт прав. Это были прекрасные платья, когда-то очень, очень, очень давно. Я вздохнула, взяла то, что лежало левее, и натянула его поверх рубашки, решив, что оба наряда одинаково плохи.
Прости, дружище, извинилась я перед тем платьем, что лежало справа. Ничего личного.
Но платье, похоже, все-таки расстроилось.
Накрытый теткой стол выглядел еще более жалко, чем обычно. Мерзкая каша, вид которой вызывал у меня теперь содрогание, была еще более серая, чем обычно, и ее казалось еще меньше. Сама тетка выглядела чуть аккуратней, чем обычно. Ее гулька-котлета была посередине, а на лице появилось что-то вроде удовлетворения.
Мы сели за стол, но есть было нельзя, пока хозяйка не даст команду. А команду она давать не спешила. Котлета кого-то ждала и боялась, что мы все съедим до того, как этот кто-то оценит ее «щедрость». Скоро стало ясно, кто должен был увидеть наш жалкий завтрак.
В дверь вежливо постучали. Тетка зыркнула на всех и прошипела сквозь зубы:
Только ляпните что-нибудьзаморю, она натянула фальшивую улыбку и пошла открывать дверь.
На пороге стояла пухлая опрятная женщина с добрым лицом. Едва взглянув на нее, я поняла, для чего тетка согласилась взять меня из приюта и терпеть всю эту неделю, для чего были вымыты лица и почему каша сегодня казалась особенно отвратительной. Тетка просто хотела денег.
Уже сто лет в нашем королевстве существовал закон о помощи вдовам, введенный еще прадедушкой короля. Этот закон существовал до сих пор. Наш добрейший король Альвадо всячески оберегал своих подданных и следил за тем, чтобы бедные вдовы получали немного золота из королевской казны, как когда-то решил его прадед. Правда, он внес в этот закон одну поправку, которая сильно навредила тетке Котлете четыре года назад.
Когда мой дядя отправился к Матери Хранительнице и Котлета овдовела, у нее было шестеро детейкак раз столько, сколько было необходимо, чтобы получить увесистый кошель с королевским гербом на нем. Но тетушке не повезло, именно в этот день была принята та самая поправка. Теперь помощь получали только вдовы с семью детьми. Возможно, в тот момент она и тронулась умом, превратившись из просто вредной тетки в жестокую сумасшедшую. И вот сейчас она нашла, наконец, способ получить деньги, которые считала своими по праву. Она решила притащить сюда меня.
Женщина, стоявшая на пороге, была королевской смотрительницей, которая проверяла, действительно ли семье нужна помощь. Она должна была осмотреть дом, детей, все хозяйство, выяснить, насколько семья нуждается в деньгах и пойдут ли они ей на пользу. От ее решения зависело, получит Котлета королевскую помощь или нет.
На эту должность людей выбирали опять-таки маги, главным образом проверяя соискателей на доброту и честность, чтобы избежать воровства. Желающих получить королевские деньги, но не довезти их до места, было куда больше, чем тех, кто действительно хотел помочь. Может быть, в обязанности магов входило немного менять смотрителей в сторону еще большей порядочности, как и в случае с почтальонами.
Тетка водила гостью по дому и показывала ей свое нехитрое хозяйство, постоянно причитая, как тяжело растить стольких детей бедной одинокой женщине. Я сидела за столом среди своих братьев, глядя на то, как она суетится, и в какой-то момент поняла, что после ухода смотрительницы мне не будет жизни в этом доме, каким бы ни было принятое ею решение. Терять мне было нечего. Пока тетка и смотрительница обходили огород, щедро политый моим потом, я побежала к себе в каморку, наступила на заветный кирпич, потянулась и выгребла все наши с котом запасы.
Такая голодная? поинтересовался Альберт.
Даже больше. Не хочешь ли позавтракать со всеми за столом? предложила я, сама поражаясь своей наглости.