Даже такая победа была очень кстати. И только глупый человек благородно отказался бы от прибыли. Елена Николаевна не собиралась лишать себя такой возможности.
Она легко улыбнулась и выпрямила спину. Пора получать призы.
Глава 4
Елене Николаевне не было стыдно. И уж точно она не собиралась страдать благородством.
Возможно, кто-то подумал бы, что ей следовало великодушно отказаться от приза за победу, ведь выиграла она не совсем честно, да и нехорошо обирать другого человека.
Тот, кто так решит, никогда не находился на ее месте. Сейчас Елена Николаевна оказалась в таком мире и положении, что подобное великодушие могло стоить ей жизни. Она всегда считала, что здоровый, в меру, эгоизм весьма полезен.
Конечно, ситуации бывают разные, и Елена Николаевна никогда не заберет последнюю крошку хлеба у голодного ребенка, но Буба не была ни ребенком, ни тем более голодной. Так что никаких угрызений совести!
Жизнь Бубы была Елене Николаевне не нужна. Унижать женщину эмоционально или физически она тоже не собиралась, хотя подозревала, что изъятие некоторых вещей сильно ударит по гордости Бубы.
Муж или ребенок Бубы Елену Николаевну тоже не интересовали.
Сейчас она не могла позволить себе воспитание ребенка, так что тому в любом случае будет лучше с родителями. А если ей вдруг захочется ребенка (что сомнительно, учитывая отсутствие какой-либо медицины), она родит сама.
А муж
Что ж, мысль была интересной. За спиной сильного мужчины в такое время, полное опасностей, естественно, было бы в разы комфортнее, но не стоит забывать и об эмоциях людей.
Неизвестно, любит ли Брох свою жену, но вмешиваться в их семейную жизнь и разбивать пару Елена Николаевна не собиралась.
Кроме того, Брох был совершенно не в ее вкусе.
Она точно знала, что ему сейчас двадцать лет. По сути, совсем еще мальчишка. Вот только выглядел Брох как мужчина, достигший сорокалетнего возраста.
Кожа на его лице, постоянно подвергавшаяся воздействию низких температур и ветра, выглядела грубой, красной и поврежденной, кое-где с рытвинами от оставшихся воспалений. Крупный нос был свернут на сторону. Над довольно большими глазами нависали кустистые рыжеватые брови. Завершали образ густые усы и вечно встрепанная борода.
С точки зрения современного человека, Брох, как, впрочем, и его братья, имел вид человека без определенного места жительства. К тому же не стоило забывать и о запахе. Мыться здесь было негде.
Конечно, Елена Николаевна могла и потерпеть ради получения защиты и поддержки, но она была слеплена из другого теста.
И говоря прямо, ни капли не гордилась этим. Наоборот, ей казалось, что эта черта характера всегда была причиной ее неудач на личном фронте.
У каждой семьи в пещере имелся небольшой уголок с личными вещами. Елена Николаевна знала, куда идти, поэтому обошла стоящих столбом людей и безошибочно направилась к заначке Бубы.
Женщина позади начала возмущенно рычать, но кого это волновало?
Все, что принадлежало Бубе, было завернуто в большую шкуру пещерного медведя, убитого совместными усилиями всех братьев пару лет назад.
Эту шкуру Елена Николаевна без каких-либо церемоний решила забрать себе, лишней не будет. В конце концов, каменный пол в пещере был довольно прохладен, а ей еще были дороги собственные почки и остальные органы.
Если кто-то думает, что она ограничилась только шкурой, то ошибается. Елена Николаевна не собиралась мелочиться, ведь когда еще выпадет такой шанс.
Большим удивлением стало то, что практически вся одежда внутри свертка раньше принадлежала Дахе.
Елене Николаевне казалось, что изъятием добра у девушки занималась вся семья, вернее, все женщины. Раз так, то почему все ее пожитки в конечном итоге обнаружились в закромах у Бубы?
Прищурившись, Елена Николаевна подняла голову и посмотрела на женщину. Та презрительно вздернула верхнюю губу, явно демонстрируя, что ей нет дела до мнения какой-то девицы.
Ах ты
Не было слов.
Какими все-таки отвратительными могут быть люди. Сгноила девчонку и ни капли не сожалеет о содеянном.
Елена Николаевна вдруг подумала, что и сегодняшняя акция имела целью забрать у девушки последнее имуществошкуру.
Она могла себе представить, сколько прожила бы девочка голой в пещере, температура в которой, конечно, не была минусовой, но все равно оставалась далека от комфортной. Естественно, если бы Даха к этому моменту не была уже мертва.
Откуда такая злоба? Что бедный ребенок мог сделать этой женщине?
Елена Николаевна не могла придумать ничего, кроме зависти и ревности. Многие женщины шли на ужасные поступки под влиянием этих чувств.
Фыркнув, она продолжила копаться в вещах, решительно забирая все, что, на ее взгляд, могло пригодиться.
Кроме вещей, раньше принадлежавших Дахе, она отобрала пару более или менее мягких шкур, скребок для выделки, не особо впечатляющий каменный нож (пригодится), моток подготовленных для использования жил и костяную иглу, больше напоминающую обычный крючок.
Елена Николаевна не испытывала стыда за то, что «ограбила» женщину. В отличие от самой Бубы, которая отняла у Дахи последнее, она оставила ей много вещей. Ни скребок, ни игла не были в единственном экземпляре. Да и шкуры в хозяйстве Бубы все еще имелись, как и одежда.
Нести все, что теперь принадлежало ей, в руках она вряд ли бы смогла. Во-первых, одна шкура медведя весила прилично, не говоря уже об остальном. Во-вторых, попросту неудобно.
Поэтому Елена Николаевна скинула все на одну из шкур, а потом, подхватив за угол, утащила все к себе волоком.
Добравшись до места, которое решила считать своим (на некотором отдалении от костра, но все еще достаточно близко, чтобы ощущать едва уловимое тепло), она отпустила шкуру и села на камень.
Пришло время одеться. Только представив, что сможет, наконец, согреться, Елена Николаевна торопливо принялась перебирать вещи Дахи.
Первым делом она надела штаны. Неудобные и топорно сделанные, они все-таки позволяли не сверкать постоянно голым задом.
Следом Елена Николаевна с большим удовольствием натянула сапоги. Обувь здесь состояла из двух частей. Гетры и сам ботинок. Все это сшивалось между собой, но перед выходом наружу людям все равно приходилось обматывать ноги полосками кожи, ведь снегковарная штука, способная пробраться в любую щель. Ни о какой подошве речи не шло.
Куртка тоже была скроена крайне просто. Прямоугольный кусок шкуры складывался пополам. На одном конце проделывалось отверстие для головы. Бока сшивались, оставались лишь прорези для рук, к которым потом пришивались трубки из шкур.
Выглядело все это очень убого, но Елена Николаевна даже не думала жаловаться. Ее не смущал ни запах, ни неприятные ощущения, главноев одежде было значительно теплее, чем без нее.
Большую шкуру она решила использовать как постель. Спать на полу было очень некомфортно, и следовало придумать, как минимизировать возможную опасность от такого опасного отдыха.
Единственное, что сейчас приходило в голову, это тонкий хворост. Из воспоминаний Дахи Елена Николаевна помнила, что рядом с пещерой есть лес. Именно там люди собирали хворост для поддержания костра.
Веточки можно расстелить толстым слоем. Наверх кинуть шкуру медведя, сложив пополам для большего тепла. Не идеально, но все-таки лучше, чем ничего. Укрыться можно своей прежней шкурой.
Инструменты и жилы тоже пригодятся, как и мелкие шкуры. Из них можно будет что-нибудь сшить, например, шапку. Да, Елена Николаевна не собиралась безвылазно сидеть в пещере.
Хотелось выйти наружу, но там было слишком холодно, чтобы обходиться без головного убора. Не хотелось потом мучиться от головной боли, вызванной холодом. И уж точно она не собиралась морозить уши.
Уютно обосновавшись в своем углу, она обратила внимание, что люди немного успокоились. Постепенно все занялись своими делами.
Мужчины устроились на некотором отдалении, занимаясь выточкой ножей. Они методично перебирали камни, а потом пробовали каждый на крепость.
Дети подражали им, выглядя очень забавно. Маленькие хмурые лица отражали стремление ребят как можно точнее перенять движения взрослых.
Женщины собрались рядом с костром и начали переговариваться. Матриарх семьи что-то нашептывала Бубе, время от времени поглядывая в сторону Елены Николаевны.