Аферий, ты только подумай! За дверью стоял юнец в форме кадетского училища! Аферий, с Еланией надо что-то делать! Она совершенно сдурела от безделья!
Папенька поднял голову от бумаг, промокнул лоб платочком. Снял и отложил в сторону очки.
Что случилось, Аката?
Нэй Элий, всхлипнула я, прижимая руки к груди, он Он
На глаза наворачивались слезы. Я представляла, какое унижение гордому Элию пришлось пережить из-за тетушки, и ком вставал в горле, мешая говорить.
Тетеньке же ничего не мешало.
Юнец пришел просить руки Елании, Аферий. Насколько я понимаю, своим легкомысленным поведением она дала ему ложные надежды.
Я только хотела Я хотела я люблю его, папенька!
Еленька, пожалуйста, не плачь мягко сказал папенька. Только не плачь. Кто такой этот нэй Элий? Есть ли у него связи? Кто его родители? В каком училище он учится?
Я не могла ничего ответить. То есть, конечно, могла. Я знала, что отец нэя Элияскромный ремесленник, что связей у него нет, что его учебное заведение принимает именно таких юношейне слишком богатых и родовитых, зато преисполненных рвения и готовности всеми силами служить отечеству там, куда их после училища пошлют. Но это были не те ответы, которые папенька был бы готов принять.
Я знала этот серьезный взгляд. Папенька подсчитывал прибыли и убытки.
За массивным столом красного дерева сидел смешной кудрявый толстячок, его ноги даже не доставали до пола. Внешность обманчива: никто не воспринимал папеньку всерьез, пока не начинал вести с ним дела. У папеньки хватка, как у бульдога-чемпиона.
Однако я не рассчитывала, что папенька начнет рассматривать Элия как сделку. Я думала Я надеялась
Он любит меня, папенька! предприняла я отчаянную попытку воззвать к его чувствам, пока счеты в папенькиной голове не сгубили все дело. А я люблю его.
Это вам не игрушки, Елания! отрезала тетенька. Это ваша жизнь. Ваш Элийвсего лишь паразит, присосавшийся к богатой невесте; ваша любовьвсего лишь девичья влюбленность в смазливую мордашку. Я не спорю: возможно, он популярен на балах и красиво размахивает мечом. Однако хороший танцорне значит хороший муж. Поддержи же меня, Аферий!
Аката права. Если у него нет будущего, то нет и права рассчитывать на твою руку.
Папенька, но я
Кажется, моя дорогая племянница хочет сказать, что эти стены ее душат, перебила тетенька. Обычные слова в ее возрасте. Так я говорила своей матери, а моя мать говорила своей. Аферий, ты помнишь наш разговор две недели назад? Я получила на письмо положительный ответ.
Какое письмо? Какой разговор?
Почему они обсуждают это так, как будто меня тут нет? Почему папенька не встал на мою сторону? Он же всегда, всегда, всегда был на моей стороне! Он всегда защищал меня от тетеньки! Он не позволял мне плакать!
У меня задрожали коленки. Я присела на софу: как много часов я просидела на этой софе с вышиванием! Скрипело перо, шуршала бумага, и не было звуков прекраснее.
Теперь я выросла, и шелест бумаги, которую тетенька вытащила из-за корсажа и отдала папеньке, пугает меня, а не успокаивает.
Какая-то темная волна разливается по моему телу: сначала покалывает кончики пальцев, потом запястья, выше, вышек шее. А потом болью взрывается в голове.
На софу упали кровавые капли. Я поднесла руку к носу, пачкая белые кружева на рукаве.
Где-то в глубине дома кто-то коротко вскрикнул.
О! сказала тетенька. Несколько раньше, чем я предполагала. Думаю, нам следует проследовать на кухню и узнать, что сталось с кухаркой. Вы же что-то пекли, дорогая? У вас мука на щеке. Надеюсь, это был не яблочный пирог.
Блинчики прошептала я.
Кровь все текла и текла, не думая останавливаться.
Ваша бабушка, дорогая тетенька подала мне руку, была замечательным зельеваром. Единственная причина, по которой я позволяла вам заниматься таким неблагодарным делом, как готовкаэто то, что сие несколько схоже с благородным искусством зельеварения. Вам скоро исполнится восемнадцать: самое время силе пробудиться.
Самое ужасное, что папенька не вмешивался в разговор.
Он все знал, но не говорил мне! Они с тетенькой ждали, пока случится что-то что?
И сейчас он всего лишь подошел ко мне и помог подняться, не попытавшись даже объяснить, что именно происходит. Будто тетенькиных слов мне должно было быть достаточно!
Я оперлась на его плечо, и мы пошли на кухню. Папенька придерживал меня за талию и не мог не чувствовать того трепета, который охватил меня из-за всего произошедшего, но даже и не подумал остановиться и успокоить. Я плакала, а папенька папенька молчал. Это молчание пугало меня еще больше. Как будто я сделала что-то непоправимое, и Элий рядом с этимвсего лишь девичья шалость.
Что?
Что случилось? Какая еще сила? Неужели я сделала что-то плохое, и кровь на моих руках не только из носа, но и чужая? Крик Крикэто же плохо, да?
Никто не предупреждал меня.
Почему же, почему?
Кухарка лежала на полу. Грудь ее поднималась и опускаласьслава богу! Дышит!
В руке у нее был надкушенный блин, а на тарелке возвышалась горка таких же. Золотистые, ажурные, лоснящиеся маслом я почувствовала, как к горлу подступает тошнота. Наверное, она решила доделать мою заготовку
Я любила нэйе Улину. Она учила меня готовить. Она хвалила меня за мои успехи, не то что тетенька, от которой невозможно дождаться доброго слова, даже если переведешь трактат с италийского на шенский. Кухарка была как нянечка, как добрая подруга
У нэйе трое детей и муж хромой, сказала я, хотя все и так это знали, просто чтобы больше не молчать. Папенька, пожалуйста, если я
Не стоит, фыркнула тетенька.
Она взяла деревянную ложку и разжала нэйе Улине челюсти. Папенька закрыл мне глаза рукой. Я рванулась: я хотела видеть. Но у папеньки очень сильные пальцы.
Я услышала кашель. Когда я смогла увидеть кухаркуживую и здоровую, тетенька выбрасывала что-то в ведро с очистками.
Нэйе Улина, все в порядке? спросил папенька без особого, впрочем, беспокойства.
Да, нэйе Улина сделала неуклюжий реверанс. Я просто что-то сомлела жарко тут.
Я думаю повысить вам жалованье, нэйе. Простите мою дочь, она не желала зла.
Конечно же, нэй Дезовски, я не держу на нее обиды.
И нэйе Улина бросила в мою сторону испуганный взгляд Лучше бы это была обида!
Ты будешь молчать, сказала тетенька.
Конечно, тайе Дезовски.
Выйди на минутку. И не вздумай подслушивать!
Улина только рада была возможности сбежать: она быстро-быстро закивала, подхватила юбкии только ее и видели.
Папенька задумчиво теребил ту самую бумагу, которую передала тетенька. Теперь-то я видела, что это письмо.
А вы, Елания, едете учиться, добавила тетенька после, казалось, целого тысячелетия тяжелой тишины.
Я посмотрела на папеньку, ища спасения. Куда учиться, как учиться? Разве есть что-то, чему меня не могут научить на дому приглашенные преподаватели? Но он только рассеянно кивнул, почесывая гладко выбритый подбородок.
Не думай возражать! У тебя достаточно времени, чтобы соблазнять мужчин, и достаточно злобы, чтобы травить кухарок, фыркнула тетенька. Здесь, в безделье, ты окончательно отобьешься от рук. Я дала тебе лучшее домашнее образование, которое могла дать. И раз уж у тебя есть злоба и сила, ты отправишься в столичную Академию ведовства и чародейства, поступишь на факультет зельеварения И только попробуй посрамить имя своей бабушки!
Как же я не посрамлю, если я его даже и не знаю толком? Вы с папенькой так мало о ней рассказывали промямлила я.
Элий, милый кажется, нам не суждено быть вместе Когда я об этом думала, передо мной вставало свежее воспоминание: лежащая без сознания Улина. И закрадывалась в голову мыслишка, что, возможно, это к лучшему
Прочитаешь в учебниках, отрезала тетенька. Аферий?
Да, наконец очнулся папенька. Ты оказалась права, Аката, я это вижу. Следующий подобный случай может обойтись гораздо дороже прибавки к жалованью. Я разрешаю.
Что вы разрешаете, папенька?
Ты едешь в Академию, Еленька. И это не обсуждается.
Я тряслась в карете. Напротив сидела тетенька и дремала, откинув голову на спинку сиденья. Спина, как всегда, прямая как палка, мосластые, некрасивые руки чинно сложены на коленях, губы поджаты, горло скрыто жестким кружевным воротничком глухого серого платья. Такого же, как и у меня. Мы почти не взяли вещей: тетенька сказала, в академии выдадут форменное.