С ключом на шее [СИ] - Карина Шаинян

Карина Сергеевна ШаинянС КЛЮЧОМ НА ШЕЕ

ЧАСТЬ 1

0

Той ночью ей снова приснился город О., пустой и мертвый под маленьким бледным солнцем. Колючий от соли ветер царапал перекресток рядом с седьмой школой, и нарисованные на торце соседней пятиэтажки гигантские нефтяник и нефтяница, когда-то казавшиеся такими красивыми, истерлись, превратившись в тусклые пятна. Время их съело. Так говорил Голодный Мальчик: «Время съело»  и ухмылялся дыркой на месте позднего молочного зуба.

Она перешла безлюдную улицу, стараясь не наступать на трещины в заметенном песком асфальте, и через пыльные заросли пижмы и полыни начала пробираться к развалинам взрослой больницы. Сухие прошлогодние стебли чиркали по голым рукам. Царапины тут же вспухали красными валиками и страшно зудели; она бессознательно драла их ногтями, слишком сосредоточенная на скрытых травой колдобинах под ногами, чтобы заметить, чем заняты ее руки.

Крыша больницы давно рухнула; из обломков стен торчала ржавая арматура. Она перебралась через бетонные плиты, наваленные у входа, как кости великанского домино, побелевшего от морских ветров, и оказалась внутри. Под ногами заскрипел песок. Из разбитого окошка регистратуры пробивался чахлый куст ольхи; его скрюченные, полуголые ветви тянулись через коридор, как пальцы скелета. Она протиснулась мимо, прикрывая растопыренной ладонью лицо и вжимаясь в ненадежную стену. Ей нужно было дальше, в глубину здания. Обдирая ладони об шершавые обломки, она перелезла через внутреннюю перегородку и наконец оказалась в центре развалин.

От перекрытий остались только горы строительного мусора, и вся срединная часть больницы превратилась в одну гигантскую палату. Здесь всё заросло бурьяном; запах раздавленной ботинками пижмы почти не отличался от застарелого запаха лекарств, въевшегося в штукатурку. Ряд кроватей тянулся так далеко, что последние койки терялись в дымке. Люди на них, опутанные мутными трубками, едва угадывались под серыми одеялами. Все эти годы они так и лежали здесь, среди развалин главной больницы города О., абсолютно неподвижные, лишенные воли и чувств, но все-таки живые. Все еще живые.

Она увидела Филькуон застыл на третьей или четвертой от нее койке. Ему по-прежнему было десять, и его брюхо вздымалось, как дряблый дирижабль. Она хотела окликнуть его, но голос ничего не значил в этом пронизанном холодным светом пространстве. Она шагнула вперед; под ногами захрустел битый кирпич. Лежавший на ближайшей койке взрослый открыл глаза. Мутные белки с тихим шелестом провернулись в глазницах, и она замерла в тщетной надежде, что этот человек не заметит ее.

Затянутые плесенью зрачки уставились прямо на нее. Она хотела позвать на помощь Голодного Мальчика, но ветер забил в горло холодный сухой кляп. Голодный Мальчик не придет. Теперь она вспомнила: она победила его, как победила этого человека с сосредоточенным взглядом убийцы. Сделала так, чтобы время их съело.

Лицо мужчины исказилось. Обрывая трубки капельниц, он поджал колени, загородился ладонями и закричал.

1

Яна Нигдеева шумно влетела на кафедру: короткие рыжие волосыдыбом, бледное мальчишеское лицо пошло бурыми пятнами, воротник рубашки съехал набок. Хотела что-то сказатьи замерла посреди кабинета с воздетой к потолку ведомостью. Ярость в карих глазах сменилась оторопью.

И без того мрачноватое помещение теперь выглядело почти жутко. Между висящими на стене отвратительно-манерными театральными масками, притащенными из Индонезии завкафедрой Клочковым, кто-то прилепил несколько детских рисунков. Твари, изображенные на них, отдаленно походили на гномов,  но порожденных не фантазией сказочника, а ночными кошмарами. Написанные разной рукой и с разной степенью мастерства, все они выглядели гипнотически убедительно.

Боевой запал Яны иссяк, рассеянный парализующими эманациями этих существ. Она с трудом отвернулась от рисунков, скользнула взглядом по подоконнику, где поверх курсовых рыхлой грудой валялась тусклая тряпкато ли старая сеть, то ли часть одежды, срезаная с мумифицированного трупа,  и хлопнула ведомость на кучу бумаг. Рухнула на стул, вытянув ноги на середину кабинета.

Надо кофе,  пробормотала она, обращаясь к своим ботинкам.  Или пулемет. Кофе и пулемет. И розги.

Завкафедрой, нелепо-огромный для такого маленького кабинета, переминался рядом со своим столом, как боксер на ринге, поглаживая покрасневший шрам на лбу. В противоположном углу раздраженно листала курсовые Ирина. Обычно безупречная до незаметности, сейчас она выглядела чуть встрепанной.

Так плохо?  краем рта улыбнулась она.

Чистых кружек не осталось,  рассеянно отмахнулся Клочков.  Лучше скажите Вы наверняка специалист в таких делах! Так скажите мне, Яна Александровна, как вызвать гномика?

Намазать зубной пастой дверную ручку в туалете,  машинально ответила она.

Видите!  торжествующе повернулся Клочков к Ирине.  Куда лезете со своими нитками? Выключить свет, намазать

Но вы не можете с этим работать,  перебила Яна.

Начинается  Клочков возмущенно покрутил толстой шеей.

Вы заранее знаете правильный способ,  упрямо договорила Яна.  Выноситель.  Она прищурилась на сероватую ксерокопию статьи на столе Клочкова.  Ракарский? Вы бы еще Кастанеду в источниках указали!

И укажу, если надо будет. Ты маньяк, Нигдеева! Я носитель фольклора, а не чумы!

Это один черт Жрать охота,  вздохнула она.

Тебе вечно жрать охота

И кофе.

Не вставая, она дотянулась до кружки, поморщилась, глядя на размазанную по стенкам кофейную гущу. «Да тихо ты!»  громко сказал кто-то в коридоре. Из-за двери донеслись нервные смешки. «Давай, не бойся»,  послышался отчетливый шепот. Дверь кафедры со скрипом приоткрылась, и в щель просунулась голова. Яна скользнула взглядом по полузнакомому лицу, гладким каштановым волосам.

Это вроде твоя,  подсказала Ирина. Яна уныло кивнула.

Зачет  проговорила студентка.  Я опоздала по уважительной Можно?

Очнулись!  фыркнула Яна.  На пересдачу.

Студентка упрямо протиснулась в кабинет, сжимая зачетку обеими руками.

Но, Вендига Александровна  решительно заговорила онаи оборвала сама себя, в ужасе прижав пальцы к губам.

«Ой, мама»,  трагически выговорил кто-то за дверью. Клочков радостно подобрался.

«Сейчас закопает»,  убежденно прогудел юношеский бас.

Студентка всхлипнула и бросилась вон.

Чего это она?  удивилась Яна.

Клочков, корчась, замотал головой.

Ну, хотя бы ныть не стала,  пожала плечами Яна.  И почему все считают, что если поныть, я передумаю?

Ты еще спроси, почему тебя прозвали Вендигой

Взгляд Яны расфокусировался; несколько секунд она беззвучно шевелила губами, потом пожала плечами.

Анаграмма?

Клочков прыснул.

Да!  почти выкрикнула Ирина с непонятным облегчением.  Да, конечно!

И давно?

Лет пять уже.

Остроумцы чертовы

Мы думали, ты знаешь,  виновато сказала Ирина.

Да откуда?!

Обычно люди такое знают,  встрял Клочков.  А что твой кулончикиз человеческой кости, ты тоже не знала? Откуда он, кстати?

В детстве подарили,  быстро ответила Яна и поправила воротник. Желтоватый резной цилиндрик скрылся под тканью.

А если ты в него свистнешь, вся группа завалит сессию, никто не спасется,  добавила Ирина.

Яна оживилась:

А ведь это фольклор! Надо в следующем году подкинуть в темы для курсовых, неплохая работа может выйти, если с умом Надо кофе.

Так помой кружку,  усмехнулась Ирина.

Или пей из черепа студента,  предложил Клочков и вдруг хлопнул себя по лбу. Сдернул с подоконника жуткую тряпку.  Кстати о черепах, тебе тут просили передать Это что, кусок савана?

Длинная полоса ткани походила на шкуру дохлого чеширского кота в изображении безумной вязальщицы. Эту штуковину сплели из того, что нашлось под рукой: замусоленных обрывков толстых ниток, веревок, длинных лоскутов ткани. Из всего, что можно найти в квартире, где живет бабушка-рукодельница. В очень старой квартире.