Механический скарабей - Глисон Коллин

Коллин ГлисонСтокер и Холмс. Механический скарабей

В серии Коллин Гилсон знакомая нам вселенная Холмса и Ватсона открывается с новой, сверхъестественной стороны.

The New York Times

Атмосфера туманного Лондона, холодящий сердце сюжет и, самое главное, две очаровательные и находчивые героинивсе это превращает «Механического скарабея» в чистое удовольствие с первой и до последней строчки.

Рэйчел Хокинс

В этой книге есть все яркий сеттинг и обаятельные героини покоряют сердца читателей, интересующихся стим-панком и сильными, умными женскими персонажами.

School Library Journal

Динамичное повествование с множеством забавных и романтических моментов.

Publishers Weekly

***

Мисс ХолмсПолуночное приглашение

Лондон, 1889 год

Существует не так много причин, по которым молодая и умная женщина семнадцати лет в полночь идет сквозь пелену тумана по улицам Лондона. Защита своей жизни или предотвращение смерти другого человекадва очевидных объяснения.

Но, насколько я знаю, моя жизнь не была в опасности и я не собиралась предупреждать смерть кого-то другого.

Будучи Холмс, я располагала собственными теориями и подозрениями относительно того, кто мог вызвать меня и почему.

Рукописное послание говорило о том, что его автором была не просто женщина, а человек, обладающий высоким интеллектом, превосходным вкусом и значительным состоянием. Сообщение было лаконичным:

В неотложном деле требуется Ваша помощь. Если Вы желаете последовать по стопам своей семьи, пожалуйста, явитесь сегодня в полночь в Британский музей. Там вы найдете дальнейшие инструкции.

Глядя на письмо, я видела гораздо больше, чем просто несколько загадочных слов.

Отсутствие имени и адреса, никакой печати или водяного знакаанонимный отправитель доставил сообщение собственноручно. Плотная бумага цвета crème, аккуратный женский почерк без завитушек и украшательства, без чернильных пятен и ошибоксообщение написала умная, прагматичная и весьма состоятельная женщина.

Едва уловимый аромат духовдорогих, подобранных с безупречным вкусом в парфюмерном бутике несравненной миссис Софрит на Аппер-Бонд-стрит.

Следы рисовой пудры и серебристых блестокотправитель имеет отношение к театру, вероятно, к Le Théâtre du Monde в Париже.

Пока я шла по среднему уровню Нью-Оксфорд-стрит, прозвенел колокол Биг-Бена. Сквозь всепоглощающий туман прорезалось мягкое желтое свечение фонаря. Я услышала странный тихий звук, за которым последовал низкий глухой лязг. Мне пришлось замедлить шаг и прислушаться, а пока я вглядывалась в тусклый свет, моя рука нащупала на талии оружие.

Я позаимствовала у дяди Шерлока паровой пистолет, который повесила на свой совершенно не женский пояс, надетый поверх свободных габардиновых брюк. Одно нажатие на курок пистолета высвобождало поток горячего воздухаконцентрацию обжигающего пара. Как уверял мой дядя, этого достаточно, чтобы проникнуть сквозь кожу и вывести из строя взрослого человека. Вся прелесть данного парового приспособления в том, что его никогда не нужно перезаряжать.

Я была не только вооружена, но и должным образом одета. Турнюры, кринолины и узкие рукава чересчур громоздки и непрактичны для идущего по мрачным улицам пешехода. Из-за всех слоев моего обычного одеяния и его непрекращающегося шуршания (не говоря уже о длине этих проклятых юбок) я стала бы ходячей мишенью для любого негодяя, начиная от развратников, рыщущих в поисках новой девки, и заканчивая скрывающимися в темноте разбойниками,  словом, для любой существующей угрозы, подстерегающей высокую, неуклюжую, но все же умную молодую девушку, «награжденную» клювообразным носом Холмсов.

Я была уверена, что готова к любым опасностям.

Подо мной проехал один из самоходных четырехколесных ночных прожекторов. Я посмотрела вниз с возвышающейся пешеходной дорожки и увидела приветливый свет фонаря, пробивающийся сквозь мрак ночи. Холодный воздух перемешивался со знакомым запахом сырости, сухого эфира, горящего угля и сточных вод. Снизу до меня доносились привычные звуки ночи: цоканье копыт, треск разнообразных колесных транспортных средств, крики, смех и постоянное шипение пара, которое прорывалось сквозь остальной шум улицы.

Пар был источником жизни Лондона.

Я заплатила два пенса, чтобы подняться на лифте до среднего уровня квартала, где якобы было безопаснее ходить в одиночку. Но я не уверена, что в полночь в Лондоне хоть какой-то из уровней можно назвать безопасным.

Целый день шел дождь, и небо затянули темные облака. Пребывая в вынужденном заточении, я от корки до корки прочитала три книги (включая причудливый американский роман «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура»), поработала в лаборатории над двумя разными проектами и умудрилась так досадить миссис Рэскилл, что она отказалась приготовить мне ужин перед тем, как отправиться отдыхать. У меня не было намерения специально переворачивать отполированную серебряную колбу, но мои локти и руки часто выходят из-под контроля.

Она посчитала, что я недостаточно хорошо убрала (признаюсь, что проводить свой собственный опыт было куда интереснее, чем стоять на коленях и драить лабораторию). Именно поэтому, вместо того чтобы приготовить ужин, миссис Рэскилл вытерла пол шваброй с отжимом из комплекта для уборки, созданного мистером Тафференсом, а затем опорожнила ведро с грязной водой. Все это время она продолжала причитать: «Почему мистер Тафференс не мог придумать способ, чтобы устройство еще и воду выливало?» Дабы подчеркнуть свое плохое настроение, миссис Рэскилл выключила механизированные рычаги плиты и с недовольным видом бросила на столешницу тарелку с холодным мясом и сыром.

Очень жаль, потому что нехватку компетенции в качестве компаньонки миссис Рэскилл с лихвой восполняла на кухне. Однако я считала, что и то и другое было ее несомненным преимуществом. Мастерство в кулинарном искусстве стало причиной того, что в последнее время слои кринолинов поверх «орудия пыток»  моего корсетастало еще сложнее застегивать на талии. До того как матушка покинула нас, меню планировала именно она, поэтому блюда не были столь изысканными и перегруженными подливками, соусами и маслом.

Я отогнала от себя чувство боли и пустоты. Матушка оставила дом больше года назад, и с тех пор я ничего о ней не слышала, за исключением нескольких коротких писем, полученных из Парижа. Мне приходилось пробираться в ее пустую спальню, чтобы напоминать себе, что она вообще существует.

Пока ночной прожектор с грохотом ехал мимо, я прошла по выгнутому мостику, чтобы пересечь находившийся в половине квартала от Рассел-стрит воздушный канал. Всего в нескольких шагах от него показались освещенные окна залов Британского музея. Это было одно из немногих зданий в Лондоне, у которого до сих пор остались сады. Музей окружали настоящая трава и даже деревья.

Здания над моей головой поднимались так высоко, что казалось, встречаясь наверху, они застилали все небо. Огромные темные «небесные якоря» в виде воздушных шаров парили над карнизами самых высоких из них. Якоря плыли, словно прикованные к крышам жуткие серые облака, поддерживая устойчивость верхних этажей.

На южной стороне, едва заметные при лунном свете, виднелись шпили Вестминстера. Хотя, возможно, дело было в том, что я интуитивно знала их месторасположение, так же как и колоколен собора Святого Павла, сверкающего лика Биг-Бена и с недавних пор башенок завода мистера Олигари. Дядя Шерлок гордился тем, что знал в Лондоне каждую улицу и каждый квартал, все аллеи и внутренние дворы. Я могла похвастаться тем же.

Наконец я подошла к величественным колоннам Британского музея и впервые после того, как вышла из дома, остановилась. Мои ладони вспотели под кружевными митенками. «Должна ли я смело подняться по ступенькам к переднему входу и представиться? Будут ли двери открыты? Или»