Он сидел в кресле красной кожи впритык к торцу Вулфова стола; ноги он скрестил, задравшаяся штанина открыла взгляду пять дюймов
голой кожи и носки без подтяжек – а так в нем не было ничего, на чем могло бы задержаться внимание, ну, разве морщины на лице, и, кстати,
ничего, на что можно было бы обратить симпатию.
– Итак, вот момент, всех нас объединивший, – говорил он высоким, визгливым голосом, – и собравший всех вместе здесь: единодушное убеждение:
Зигмунда Кейса убил Виктор Талботт, а также наша уверенность…
– Не единодушная, – послышалось возражение.
Мягкий голос был приятен для ушей, а внешность его обладательницы – для глаз. Ее подбородок, например, напрашивался на всяческие похвалы, откуда
б вы его ни изучали. Единственной причиной, почему я не усадил ее на стул в соседстве с собой, были недоуменно воздетые брови, коими она
ответила по прибытии на мою радушную улыбку; тогда я, естественно, решил игнорировать ее, пока она не усвоит правила приличия.
– Нет, не единодушная, Ферди, – повторила она.
– Но вы ведь сказали, что солидарны с нами, одобряете цели нашего приезда сюда, – еще более визгливо произнес он.
– Из чего отнюдь не следует, будто я приписываю Вику убийство моего отца. У меня нет определенного мнения на сей счет, потому что нет нужных
сведений.
– Но какую нибудь точку зрения вы предпочитаете другим?
– Хотела бы предпочесть. Как и вы. Согласна с вами: полиция ведет дело крайне глупо.
– Если не Вик убил, то кто же?
– Не знаю, – брови опять взметнулись. – Но наследство, доставшееся мне от отца, и то, что я обручилась с Виком, и другие вещи – все это
обязывает меня знать правду. Вот почему я оказалась в вашем обществе.
– Я не настаиваю, что вы принадлежите к нашему числу. – Морщины Поула заиграли. – Я утверждал и продолжаю утверждать! Мы вчетвером явились сюда
с единственной целью: чтоб Ниро Вулф доказал – вашего отца убил Вик! – И тут Поул внезапно пригнулся, всматриваясь в лицо Дороти Кейс, и
негромко, но зловеще проговорил: – А может, вы ему помогли?
Еще три голоса зазвучали одновременно.
Один:
– Опять они не о том.
Второй:
– Пускай обо всем скажет Бродайк.
Третий:
– Надо вышвырнуть отсюда кого нибудь из них.
Потом высказался Вулф.
– Если, мистер Поул, вы ограничиваете предстоящую работу предварительными условиями: необходимостью доказать, что убийство совершил человек,
вами поименованный, ваше путешествие потерпело неудачу. А вдруг не он?
Много разных событий случалось в этой конторе на первом этаже серого кирпичного особняка по Западной Тридцать пятой улице, неподалеку от реки,
за те годы, что я на его владельца Ниро Вулфа работал – пятницами, субботами, воскресеньями, понедельниками, вторниками, средами и четвергами. И
была эта территория оплотом многого самого лучшего. Ниро Вулф был самым лучшим частным сыщиком в Нью Йорке. Фриц Бреннер – лучшим поваром и
дворецким, по совместительству. Теодор Хорстман – лучшим знатоком орхидей, а я, – Арчи Гудвин лучшей стенографисткой. Словом, местечко было
прелюбопытное.
Ну, а нынешнее сборище обладало еще и специфической сенсационностью. В прошлый вторник был убит Зигмунд Кейс, выдающийся дизайнер современности.
Я прочитал об этом в газетах и услышал в частных беседах от своего друга и врага сержанта Пэрли Стеббинса из отдела по расследованию тяжких
преступлений.
Под профессиональным углом зрения история эта казалась полным абсурдом.