- Нет, мне здесь стало скучно. Через полчаса я уеду.
Ее голос был глубок и мягок, как драгоценный мех. Серебряное горло, золотой загар.
- Тогда поболтаем эти полчаса... где-нибудь в буфетных?
- Спасибо, я не голодна. И нужно, чтобы меня видели в эти полчаса.
Первобытный Мур (продремавший большую часть жизни в дальних закоулках мозга Цивилизованного) привстал было на четвереньки и зарычал.
Цивилизованный Мур отодвинул его обратно, чтобы тот не испортил все дело.
- Когда я вас снова увижу? - спросил он хмуро.
- Возможно, в День Бастилии, - шепнула она. - Знаете - Liberte, Egalite, Fraternite Fete Nue <Свобода, равенство, братство - праздник наготы (фр.).>...
- Где?
- Под куполом Версаля, в девять. Если вам нужно приглашение, я позабочусь, чтобы вы его получили.
- Да, нужно.
("Она уже заставила тебя просить", - осклабился Мур Первобытный.) - Хорошо. Вы получите приглашение - в мае.
- Не хотите ли провести со мной день-другой прямо сейчас?
Она покачала головой - пламя светло-голубых волос опалило жаром его лицо.
- Время дорого, - промурлыкала она с поддельным пафосом, - а приемам и балам нет конца. Вы просите меня взять годы из моей жизни и отдать их вам?
- Именно так.
- Вы просите слишком много, - она улыбнулась.
Ему хотелось выругаться и уйти, но еще больше хотелось остаться с нею.
Ему было 27 - возраст, который его вообще не устраивал, - и весь 1999 год он провел в отчаянной жажде встречи. Два года назад он решил, что ему следует влюбиться и жениться, - он уже мог наконец это себе позволить без ущерба для жизненного уровня. В поисках женщины, сочетающей достоинства Афродиты и компьютера, он целый год провел как охотник на сафари, утомившись на этом трудном пути.
Приглашение на Орбитальный Бал Бледзо - летучий праздник, сутки гнавшийся за Новым годом вдоль параллели до самой линии перемены дат, стоило Муру месячного жалованья, но дало возможность впервые взглянуть на живую Леоту Матильду Мейсон, красавицу из Круга Спящих. Мур забыл о компьютерах и немедленно решил в нее влюбиться. Он был старомоден во многих отношениях.
Он говорил с нею ровно 97 секунд, и первые двадцать из них были льдами Арктики. Но он понял, что цель ее жизни - быть обожаемой, и проявил активное желание обожать ее. К концу разговора она согласилась быть увиденной с ним на Балу Тысячелетия в Стокгольме.
Весь следующий год он провел, предвкушая ее соблазнение и возврат к благоразумному человеческому образу жизни. И вот только что, танцуя в самом прекрасном городе мира, она сообщила, что уже скучает и намерена отдыхать до самого Дня Бастилии! Тут и Мур Первобытный ухватил то, что Муру Цивилизованному полагалось бы знать с самого начала: когда они встретятся снова, она будет старше на два дня, а ему будет под 29. Для Круга время недвижимо, а смертные платят за свою жизнь годами. Она могла купить за деньги лучшую индульгенцию своему нарциссизму - холодильный бункер.
У него было не больше шансов, чем у стокгольмской снежинки, залетевшей в Конго, - поговорить с Леотой, и не просто сказать несколько отрывистых фраз, а остаться наедине и попытаться успеть уговорить ее выйти из ледяного клуба. К нему уже направлялся член Круга лауреат Вэйн Юнгер, чтобы вмешаться в разговор - с выражением на лице, как у опытного игрока в гольф, собирающегося преподать нахалу урок.