Хотя… может, это только здесь? Может, дальше оно виднее будет?
— Ди, ты там что, памятником решил стать?
Рыжий, я помню, что ты здесь, помню! Только помолчи пару секунд, а?!
А пока коснуться боков застывшего Трима каблуками, посылая грона в галоп, и нагнать уже почти успевших спуститься вниз спутников…
Боги, как я устал за прошедший день! Вымотался так, словно с утра мешки разгружал или, что намного хуже, с Гойром тренировался! Хочется просто-напросто лечь, закрыть глаза и ни о чем не думать…
— А почему у эльфов такие странные имена? — вдруг сонно поинтересовалась Элиа.
Я некоторое время молчал, надеясь, что это она общается сама с собой, но девушка вновь повторила вопрос, при этом пристально глядя на меня. Так что ничего не оставалось, кроме как начать тихим, чуть заунывным голосом:
— В настоящее время в старших именах эльфов классически используются частицы „эль“ либо „иль“. В последнее время стало возможным использование имени с „аль“ либо „ель“ (хотя, как по мне, сосны — соснами)… Согласно правилам этикета, принятого в Светлых землях и Дубраве, круг общения каждого эльфа можно условно разделить на следующие группы. Первая — лица незнакомые либо мало знакомые. Данные существа при обращении к представителю Светлого Дома должны использовать полное имя — Аэлиниэль, Миритиль…
Вторая группа — лица близко знакомые либо друзья. При обращении они могут использовать имя представителя Светлого Дома без данной частицы — Мирит, Аэлин. Частицы „и“, „о“, чаще всего — отбрасываются. Выделяется также третья группа — близкие друзья либо родственники. При общении в данной группе необходимо еще большее сокращение используемого имени — Мир, Лин. Это так называемое личное имя, свойственное именно этому эльфу. Необходимо отметить, что при допуске в третью группу недопустимо использование имени с классической частицей. В случае если близкий друг либо родственник называет эльфа полным именем, например, „Мирноэль“, это может быть расценено как оскорбление.
— Я-асно, — сладко зевнула Элиа. — А откуда вы это знаете, милорд?
Мне не оставалось ничего кроме как выругаться сквозь зубы. Ну, вот сколько ей можно повторять, что меня зовут „Диран“, а не „милорд“? Приказать, что ли? Согласно „Уложения“ она обязана мне подчиняться…
Тихий смешок: „Чем больше повторишь, тем лучше, малыш! А что касается — кто кому должен подчиняться…“
Уууу!! Ну вот сговорились они все, что ли? Одна „милордом“ обзывает, другой — „малышом“! Я — не маленький. Я уже самый настоящий Властелин, вот! „Малыш, я помню, можешь не повторять!“ Я и не сомневался, что все здесь уже всё помнят!
— В книге прочел, — буркнул я. — И повторяю в последний раз! Я — не „милорд“!
Девушка смущенно опустила глаза.
„В книге говоришь? Вот только звучит это так, словно ты не рассказываешь, а по памяти цитируешь. Можно подумать, ты эту книгу раз сто прочел!“
Хе! Как будто это было иначе! Когда перед тобой ребром ставится вопрос о том, что прямо сейчас необходимо пойти и тренироваться, тренироваться, тренироваться… Лучше я книжечки почитаю! Это Гил у нас на всю голову мечом стукнутый, может по сто пятьдесят раз повторять какое-нибудь парирование квартой или терцией… А я мальчик непоседливый, мне, через энное время после начала занятий, наскучивать начинает… Тогда можно от Гойра с его фехтованием потихоньку улизнуть… А Гилберт… Ууууу! Я как вспомню, как он, в полном доспехе, часов пять без передыху какой-то железякой махал (сейчас и не вспомню чем, то ли клеймором, то ли эстоком). И это просто так, для тренировки!
При воспоминании о Гилберте, губы невольно расползлись в улыбке. Когда брат уже улетал, я, улучив момент, когда поблизости от жениха с невестой не было Шамита, сообщил, обращаясь, преимущественно к Лерсе:
— Кстати, я все-таки не советую выходить за него замуж — изменит в первую же брачную ночь, — и пока Гилберт, краем уха услышавший мою речь, переваривал услышанное, затарабанил: — либо с Пиней — отправится летать, либо с какой-нибудь железякой — фехтовать! — а потом увернулся от тяжелого подзатыльника и со смехом рванул в сторону.