»
В немом изумлении мы переглянулись. Наконец, Джон заговорил:
— Мэри, сколь много ты знала в детстве о жизни своего отца?
— Вообще ничего, — ответила я, — кроме, может быть, того, что он жил со мной в одном доме и был лучше всех на свете.
— Да, это всем известно, — сказал он, — и никто в этом не сомневается. Но Мэри, когда с вами стала жить миссис Эллерби? — Я ответила. — Твой отец был знаком с ней ранее?
— Он знал ее мужа, — ответила я. — Тот был хирургом; и я так поняла, что он умер в присутствии отца. А почему ты спрашиваешь? — не выдержала я.
— Потому что, как мне кажется, миссис Эллерби что-то знает.
— Да, — согласилась я, — ей известно о приглашениях леди Макуорт. Иногда она упоминает и кузину Джудит. Но тогда она говорит, что любит нас с отцом и что она на нашей стороне, и жалеет, что кузина Джудит вообще родилась на свет.
Джон рассмеялся и сказал, что ему пора идти и привести себя в божеский вид, и оставил нас с тетушкой Джеймс одних.
Первый раз мы встретились с хозяевами и остальными гостями за чаем; переодевшись, мы снова прошли в кедровую гостиную, прямо за дверями нас поджидал Джон, который с приятным мне тщанием оглядел меня.
— Надеюсь, у тебя все булавки на месте, — сказал он. — Джудит заметит, даже если у тебя всего один волосок выбьется из прически. Она достаточно давно пребывает в раздражительности, но пусть это тебя не пугает, Мэри.
Как много облегчения доставил мне тот факт, что моей кузины не было в комнате, когда мы вошли! «За тридцать» — это предел человеческой древности, если вам нет еще и двадцати одного; возраст, в котором тебя боятся, критикуют, а иногда даже обижаются на тебя, если ты появилась в розовом туалете или же в белом муслине с живыми цветами в волосах и присоединилась к кружку молодых людей, толкующих о разных приятных мелочах жизни. Когда открылись двери, у меня было немного времени, чтобы оглядеться по сторонам; я не заметила там кузины Джудит и опять почувствовала себя на свободе; сердце мое забилось ровнее.
Я бросила взгляд еще и на дверь в углу. Но она оказалась занавешена тяжелой портьерой, и перед ней стоял длинный стол, заставленный холодными закусками; я была в безопасности.
— А вот и моя мисс Джексон! — воскликнул Джон голосом, полным теперь счастливой гордости, поскольку необходимые объяснения были сделаны.
Леди Макуорт произнесла:
— В том или ином качестве, дитя мое, мы все равно рады видеть вас; но лично я больше всего рада вашему присутствию здесь в вашем собственном качестве.
Потом она поцеловала меня, я вгляделась в ее доброе лицо, которое было еще и грустным, и решила, чтодолжна любить ее, несмотря на все эти тайны и ссоры, какими бы они ни были.
III. Открытие тайны
Комната, в которой мы стояли в тот предрождественский вечер, была ярко освещена и, казалось, дышала радушием и гостеприимством; невозможно было не почувствовать себя здесь, как дома. Это ощущение, всегда такое неповторимо радостное, присуще одной только зиме, и в особенности — Рождеству, по сотне еле уловимых примет. У лета нет того очарования, которого исполнена зима. Голубизна летнего неба не сможет примирить вас с палящим солнцем; если же солнце не слишком жаркое, то навстречу ему распахиваются все двери и окна, все выходят насладиться нежной травой лесов и лугов, а иногда — тесной компанией где-нибудь в тенистой беседке.