Отец вздохнул с облегчением.
— А! — воскликнул он. — Это же наш добрый брат Иохансен. Входи, брат Пит, и расскажи нам новости.
— О, новости есть! — воскликнул пришелец. — Вместо старого коменданта назначен новый по имени Ортис, он из приближенных самого Ярта. Что ты думаешь по этому поводу?
Брат Пит стоял между отцом и матерью, спиной к последней, так что он не мог видеть, как мать отчаянно замигала отцу, предостерегая его от лишней болтовни. Я видел, как отец нахмурился, видимо ему не понравилось предостережение матери, и когда он заговорил, слова его были именно такими, какими должны были быть у человека, пострадавшего за болтовню.
— Как я могу думать о том, что делают Двадцать Четыре?
— Я тоже не могу обсуждать их действия, — быстро ответил Иохансен, — но между нами ведь мы можем высказаться открыто и облегчить душу, а?
Отец пожал плечами, отвернулся. Я видел, что он весь кипит от желания облегчить душу ругательством на тех дегенеративных тупых животных, которые уже целое столетие правили землей. Он в детстве еще слышал рассказы о торжестве цивилизации, о счастливой жизни, о том, как и когда все это было утрачено.
Мои родители пытались зажечь во мне искру угасшей культуры в жалкой надежде, что когда-нибудь придет день, когда мир выкарабкается из вонючей слизи невежества, куда его столкнули Калькары, и эта искра вспыхнет ярким пламенем.
— Брат Пит, — сказал наконец отец. — Я должен идти к сборщику налогов и отнести ему три овцы. — Он старался говорить спокойно, хотя это было нелегко для него. Горечь и досада слишком явно звучали в его голосе.
— Да, да, — сказал Пит. — Я слышал об этом деле. Новый сборщик смеялся над тобой у Гофмейера. Он считает, что это очень удачная шутка и собирается продолжить ее.
— О, нет! — воскликнула мать. — Он не сделает этого.
Пит пожал плечами.
— Может он просто шутит? Эти Калькары большие шутники.
— Да, — Сказал отец. — Они большие шутники. Но когда-нибудь и я сыграю с ними шутку. — И он зашагал к стойлу.
Мать встревоженно посмотрела ему вслед, а затем перевела взгляд на Пита, который вышел за отцом.
Мы с отцом повели овец сборщику. Это оказался маленький человечек с копной рыжих волос, тонким носом и двумя близко посаженными газами, его звали Сур. Как только он увидел отца, злоба перекосила его лицо.
— Как твое имя, человек? — спросил он надменно.
— Юлиан Восьмой, — ответил отец. — Вот три овцы — налог за месяц.
— Как ты назвал себя? — рявкнул Сур.
— Юлиан Восьмой, — повторил отец.
— Юлиан Восьмой! — заревел Сур. Я полагаю ты слишком интеллигентен, чтобы быть братом такому, как я?
— Брат Юлиан Восьмой, — угрюмо повторил отец.
Загнав овец, мы направились домой, но тут снова услышали голос Сура.
— Ну?
Отец вопросительно повернулся к нему.
— Ну? — повторил Сур.
— Я не понимаю, — сказал отец. — Разве я не выполнил то, что требует закон?
— Вы что здесь с ума посходили? — выкрикнул Сур. — В западных тевиосах сборщики налогов не живут только на свое нищенское жалование. Граждане приносят им небольшие подарки.
— Хорошо, — спокойно сказал отец.