Гляньте, она уже с ним вовсю болтает, орет что-то в ухо, хоть музыка еще не очень громкая, вполне можно нормально разговаривать, не облизывая барабанную перепонку собеседника.
Обидно стало. Стрельнул у страхолюдины «Вог» с ментолом. Шатнуло после первой затяжки, юность-то, видать, еще не кончилась. Плевать, с кем она болтает. У меня к ней никаких чувств, но у нас тут святое! Встреча одноклассников, а она первым попавшимся лощеным модником увлеклась.
Помню, выхожу из школы, вижу, она одна идет, толпы поклонников почему-то рядом в тот день не оказалось. Я тогда как раз стал о смысле жизни задумываться, портвейн в подъезде, бессонные ночи. И вот смотрю ей вслед и понимаю, вот он смысл жизни. Она уже порядочно отошла, улица пустая была, далеко видно. Я следом. Догнал, отдышаться не могу. «Хочу тебя проводить», сказал. А она улыбнулась так, будто я какой-то чудак, и в то же время таинственно, и сказала: «Давай». И мы пошли рядом. Помню, я все дыхание не мог успокоить, а она под ноги смотрела. Я даже не сразу догадался помочь ей тащить модный рюкзачок. Сейчас и не поймешь, почему все от нее балдели, сейчас она просто красивая баба, а тогда сплошное умопомрачение. Я совсем осмелел и стал ее и в другие дни провожать. И гулять позвал. В парке возле ее дома. Довольно густой парк. К самой реке спускается.
Весна дыхнула зеленым, и ее дыхание задержалось в ветвях. Пели птички, деревья, выкрашенные понизу белым, выстроились, как школьницы на линейке, природа трепыхалась от восторга. Хотелось громко хохотать и вытворять что-нибудь бестолковое. Хотелось раствориться в запахе скамеек и мокрой коры, превратиться в старую кирпичную стену, в железную крышу, в жирную землю, в блеск на асфальте. Мы купили бутылку какого-то пойла из отборных сортов винограда и шли по дорожкам, передавая ее друг другу.
Напряжение нарастало, и на половине бутылки я спросил: «Можно я тебя поцелую?» и засмеялся слишком громко. А она сначала на меня посмотрела внимательно, а потом тоже засмеялась. И тогда я совсем уж громко засмеялся. И все умолкнуть не мог.
Когда допили, я зашвырнул бутылку далеко в реку. Меня в детстве папа учил гранаты метать. Пока мама в доме отдыха была, он мне на даче ямку выкопал, окопчик и бутылок туда навалил кидай не хочу. Стена сарая была вражеским танком, а я, зарывшись в бутылки в своем окопчике, регулярно останавливал наступление. Мама это дело пресекла. Наехала на папашу покруче «Тигра», поставки боеприпасов резко сократились, пришлось собирать осколки, натянув грубые рукавицы. Маман всколыхнуло не то, что папаша под это дело резко увеличил потребление, и не то, что осколки «гранат» летят на грядки, а то, что я милитаристом расту. В любом случае уроки даром не прошли, бросок удался. Если бы по реке в тот момент плыл фашистский танк, я бы его подорвал с первой гранаты.
Бутылка выскочила из волны горлышком вверх и поплыла в сторону Черного моря. Я стоял, опустив совершенно лишние теперь руки, смотрел вслед бутылке и хотел провалиться сквозь землю.
Тут меня кто-то тронул нежно, смотрю она. Лицо свое к моему приближает. Я расстояние и приложенное усилие не рассчитал, с размаху стукнулся зубами о ее зубы, стал тыкаться носом, глаза закрыл, естественно. Короче, первый поцелуй. Оказалось, что бухать и метать гранаты намного проще.
Неопытность моя, однако, не была встречена насмешками. Красавица меня не оттолкнула, только скривилась немного я ей губу прищемил. Но кочевряжиться не стала, улыбнулась, видно было, ей приятно. К тому моменту я глаза уже приоткрыл и мог ими смотреть. Понял, что мне позволено двигаться дальше, и прильнул нежнее.
В тот день я научился целоваться. Минут за пять, максимум десять. Все было именно так, как я представлял. Будто я до этого только и делал, что целовался, а не гранаты метал. Забродившие сорта винограда тоже свою роль сыграли. Я быстро осмелел, был и страстным, и нежным, и напористым, и уступчивым, и каким пожелаете. С того дня ничего нового я про поцелуи не усвоил.
Дальше нечто невероятное началось. Все весна, птички эти со своими лужеными глотками, отборные сорта винограда. Обнявшись, мы углубились в заросли, которые как раз начали зеленеть, углубились и упали в прошлогоднюю листву, сухую траву и волшебный мир жучков и муравьишек. Они тоже проявляли сезонную активность и радовались весне. Мы устроили бедолагам настоящий апокалипсис. Катались по земле, обхватив друг друга, стискивая и срывая одежду. Помню, я уже вовсю присосался к ее прекрасным сисечкам и вообще вел себя заправски, по крайней мере, мне так в тот момент казалось, отщелкнул, не без труда, верхнюю джинсовую пуговку, и тут она на меня как навалится.
К сожалению!!! По просьбе правообладателя доступна только ознакомительная версия...