Это впечатление сразу же исчезло, когда Медведев и Пархоменко попробовали сами вступить в беседу. Аборигены прерывали свои разговоры, вежливо выслушивали объяснения насчет Земли, обитаемых миров, поисков разумной жизни, вежливо улыбались, щуря янтарные глаза, - и возвращались к своим пересудам о погоде, детских проказах и кулинарных рецептах...
Поначалу разведчики не унывали - всякое бывает; ну, подумаешь, такая вот аномалия; не беда, дело поправимое. Надо попробовать в другом месте.
И пробовали. Две недели подряд. На обоих континентах планеты. В десятках селений и городков, утром, в жаркий полдень и под вечер.
Результат был всюду одинаков и неутешителен для экипажа "Прыжка". Все вновь и вновь повторялось, как и в том, самом первом селении. Контакт не вытанцовывался: аборигенам, судя по всему, были глубоко безразличны измученные Медведев и Пархоменко, иные звездные миры и планета Земля.
*
- Что-то не ладится у нас... - повторил Медведев. Эту фразу он произносил каждый вечер, подводя итоги очередного безуспешно прожитого дня, который разведчики проводили в бесконечных самостоятельных полетах в разные концы планеты. - Как ни прискорбно констатировать сей факт, но, по-моему, Ваня, нам с тобой этот орешек не по зубам. Не для наших мозгов загадка.
- Так что, подмогу звать? - вскинулся было Пархоменко, но тут же и поник. - Выходит, сдаемся, да?
Медведев долго молчал, сплетая и расплетая пальцы. Вздохнул - длинно и тяжело.
- Пошли спать, Ваня. Может, приснится что-нибудь толковое, как Менделееву...
*
Поздней ночью Пархоменко встал и осторожно открыл дверь своей каюты. Неслышно ступая, миновал каюту Медведева и направился к выходу.
В небе, подрагивая, горели крупные звезды, и низко над горизонтом, зацепившись остриями за холмы, висели два красноватых полумесяца. Пархоменко бросил виноватый взгляд на "Прыжок", передвинул за спину прикрепленный к поясу боевой пульсатор, решительно расправил плечи и зашагал к спящему селению.
*
Утром они неторопливо завтракали в тесной кают-компании. Медведев о чем-то размышлял, рассеянно жуя бутерброд и механическими движениями поднося к губам чашку, Пархоменко ерошил волосы и посматривал на него, словно хотел что-то сказать, да все никак не мог собраться с духом. Наконец Пархоменко резко отодвинул свою чашку и, навалившись грудью на край стола, сбивчиво заговорил:
- Луис, я, конечно... ну, не по инструкции поступил, да и вообще... Но только они меня довели...
Медведев перестал жевать и на лице его появилось непонятное выражение.
- Ну-ну, Ваня, - поторопил он напарника. - Что ты там такое учудил? Надеюсь, без необратимых последствий?
- Кто его знает... Ты пойми, Луис, должны же мы уяснить, в чем тут дело?.. Ну вот я и попытался... Ночью, когда ты спал...
Медведев издал неопределенный звук и вместе с креслом отъехал от стола, разглядывая виновато опустившего голову Пархоменко.
- Продолжай, продолжай, Ваня. Пульсатор в ход не пускал?
- Нет-нет, - торопливо ответил Пархоменко. - Только припугнул. Продемонстрировал... на неорганике.
- И многих припугнул?
Голос Медведева звучал почти доброжелательно, и Пархоменко немного расслабился.
- Да нет, троих. Из крайних домов.
- А что выспрашивал?
- Только один вопрос и задал: неужели, спросил, вам все равно, что сюда пожаловали гости с другой планеты?
- И что же?
Пархоменко грустно вздохнул.
- А ничего. Ерунда какая-то. Один ответил, что после того, как мы с тобой здесь появились, зацвела какая-то "туболга". Я так понимаю, растение местное. Какая-нибудь местная кукуруза. Второй поведал, что каждую ночь, ровно в час скорбогрезы - это транслятор так выразился - наш "Прыжок" находится точно под белой звездой... - Пархоменко уныло почесал за ухом. В огороде бузина... По-моему, так это называется.