- Может, этого, спеца моего главного... как, потянешь на его должности?
Кондрашев чувствовал, что начальник не в себе. Что это он ни с того ни с сего разоткровенничался вдруг? Не к добру это. Никогда он не простит того, что есть на свете такой вот свидетель. А про обещания забудет.
- Как ты?
- У меня вот... - проговорил Кондрашев, показывая глазами на рулон. Он еще не терял надежды, слишком трудно было отказаться, так вот вдруг, ото всего.
- Выбрось эту хреновину! Тебе дело предлагают, а ты мне в нос свои прожекты суешь!
Кондрашев понял, что все безполезно, что здесь нужно действовать лишь Наташиными методами, иное - как мертвому припарки. Но он не мог. В самом управлении никто с ним и говорить не станет, если Михаил Максимович не одобрит его идею, идти наверх - опять спустят вниз. Начальник отдела откажется ото всего, никогда не пойдет поперек воли управления. Может, повеситься прямо здесь, перед Михаилом Максимовичем, тогда его точно вышвырнут из кресла, в котором столь удобно сидеть, подмахивая все не глядя!
Бессильная злоба подкатывала к горлу.
- Давайте посмотрим только, Михаил Максимович, это же недолго, наш начальник отдела говорил с вами, от Рюмина вы знаете, это же и вам на пользу будет... - проговорил быстро Кондрашев.
- Что мне будет, я сам знаю, ты о себе думай, - резко оборвал его Михаил Максимович, наливаясь краснотой. - Говори прямо, что надо?! - Его все больше захватывали подозрения, подобного подвоха от такой мелкой рыбешки он не ожидал.
- Вот! - выкрикнул Кондрашев. - Вот!! Вот!!!
Он вытянул вперед руки с рулоном и портфелем. Потом портфель бросил на пол, начал разворачивать свои таблицы, графики. Михаил Максимович его остановил резким движением.
- А ну прекратить! Ты что тут позволяешь! - завопил он вне себя. - Это что еще!
В дверь просунулась Любочка, глаза у нее были удивленно-напуганные.
- Брысь! - заорал Михаил Максимович.
Любочка бесшумно скрылась.
Чувствовалось, что начальник сдерживает себя с большим трудом, что нервы у него уже на пределе и он вот-вот может вытолкать за дверь и самого Кондрашева. И все же Михаил Максимович искал выхода. И не понимал - какие еще козыри на руках у этого наглого типа, чего он добивается и чего от него ждать. Кругом враги!
- Уберем к черту этого Рюмина-осла, годится?! - проговорил он полушепотом. - Он давно тут не на месте. Как?
Кондрашев был на пределе. И ему не нужно было место Рюмина.
- Вы можете меня выслушать? - процедил он сквозь зубы.
- Одно из двух, - гнул свое Михаил Максимович, - или сюда, на место этого главспеца хренова, или я тебя вышвырну вообще из системы, понял? Другого предложить не могу! Я не господь бог! Ух, как вы мне все надоели, вымогатели. Дармоеды! Все подсиживают - от курьера до замов, все!
- Не надо, ничего не надо! - вновь сорвался на крик Кондрашев. - Ни-че-го!!!
Михаил Максимович позеленел, совершенно неожиданно из почти свекольно-красного он стал бледным с прозеленью - в тон платья убежавшей Наташи. Чувствовалось, что он теряет почву под ногами, что его начинает трясти от страха за свою судьбу. Этот нахальный парень должен был сломаться после первого же предложения, но он пер как танк. И это было страшно!
- Так чего же ты хочешь, не по-ни-ма-ю! - чуть ли не взмолился он, вцепившись рукою в воротник рубахи, задыхаясь. - Чего-о?
- Ничего-о! - закричал Кондрашев. - Вот!
Он поднял портфель, принялся его расстегивать.
- Брось, говори напрямую! - просипел Михаил Максимович, сползая с кресла. - Ты что, не доверяешь мне?!
Кондрашев вывалил бумаги из портфеля на стол, принялся объяснять что-то, тыча пальцем в заглавие докладной записки проекта.
Михаил Максимович отодвинул бумаги дрожащей рукой, уставился в глаза Кондрашеву, ничего не понимая, чувствуя, что тот его допечет.