Первой секулярной идеологией, имеющей мировой эффект, явился либерализм, возникающий с подъемом торгового, а затем и промышленного среднего класса. К среднему классу Фукуяма относит людей, находящихся между социальной вершиной и дном, имеющих либо реальную собственность, либо бизнес и, по крайней мере, среднее образование.
Политическое влияние среднего класса Фукуяма связывает со славной английской революцией 16881689 гг., реализацией фундаментального права защиты частной собственности и деятельностью английского парламента. Нельзя не обратить внимания на тот факт, что в своей начальной стадии английский парламент представлял меньше 10 % населения страны. Классические либералы, такие как Милль, отмечает Фукуяма, скептически относились к достоинствам демократии. Вплоть до конца XIX в. гарантированное правительством право голоса было ограничено размером собственности и уровнем образования. И это требование, подчеркивает Фукуяма, касалось всех частей Европы.
В этой изначальной сущности либерального отношения к демократии, как оказалось, заключалась историческая судьба среднего класса и европейской демократии.
Индустриальный прогресс предопределил рост численности и социального влияния пролетариата, тех трудящихся, на плечах которых держалась промышленность, но которые не имели гарантированного правительством права голоса.
Борьба за всеобщее избирательное право, т.е. за последовательную демократию, обрела ключевое значение в утверждении легитимности социалистического рабочего движения. Ранние марксисты, считает Фукуяма, верили в то, что они могут одержать победу простой численностью.
Но при этом они стали представлять угрозу для гегемонии как консерваторов, так и традиционных либералов. Господствующие экономически и политически классы не могли допустить прихода к государственному управлению лидеров организованного рабочего движения, ибо это грозило коренным изменением экономического и политического порядка. Всеобщее избирательное право вело к возникновению политического тупика. В этом Фукуяма видит причину отступления от демократии в пользу диктатуры и принятия ориентации на прямой захват власти. Возникновение диктатуры пролетариата как орудия политической победы и строительства нового общества и рождение фашистских диктатур в странах Западной Европы как орудия утверждения гегемонии среднего класса можно считать результатом кризиса всеобщего избирательного права, не давшего реализоваться цивилизационному компромиссу.
Поворот среднего класса от либерализма к тоталитарной воле, мысли и чувствам нации получил обоснование в концептуальных конструкциях фашизма. В этом контексте можно особо выделить работу Джованни Джентиле «Философская основа фашизма» (1928).
Джованни Джентиле исходил из того, что нужное направление политической практике, а значит, и историческому движению можно придать не на путях либеральной демократии, а лишь в том случае, если хаос массового движения будет консолидирован в воле вождя: нация и вождь должны составлять единое целое. Соответственно, Джентиле соединял воедино задачу партии и всех инструментов пропаганды и образования для того, чтобы сделать мысль и волю вождя мыслями и волей масс. Сакрализация личной воли вождя это грандиозная задача, решение которой должно начинаться с малых детей и охватывать все массы народа. В результате духовной реконструкции всеобщее избирательное право должно было давать однозначный результат.
В XX в. фашизм практически осуществил систему манипулирования массовым поведением путем создания информационных образов, как выражения истин исторической и социальной жизни нации. Истина стала совпадать с непосредственным участием в массовых мероприятиях, символизирующих величие нации, а значит, и каждого участвующего в них.
Для потерпевших поражение наций, «униженных и оскорбленных» и вместе с тем имевших великую историю, подлинной терапией духа мог быть образ собственного величия как абсолютной цели истории, а значит, и превосходства над другими народами. Такой образ и стал формироваться на «научной» основе.
Другим ключевым моментом духовной реконструкции была информационная изоляция. Информационная монополия стала эффективным механизмом массового внушения.
Таким образом, мысль и воля вождя могли превращаться в мысли и волю масс, как волю всей нации, как исходное условие достижения нацией своей абсолютной выгоды как глобального господства.