Беспокойство насчет будущего России давно высказывают и наши крупные социологи, в том числе академик РАН Т. Заславская, члены-корреспонденты РАН Н. Римашевская, Ж. Тощенко и др. Подчеркивая при этом глубокое социальное расслоение общества, тяжелую демографическую ситуацию, ухудшение качества населения, деградацию науки, снижение уровня образования и здравоохранения и т.д., Т. Заславская указывает и на неустойчивый характер нынешнего режима. Давая интервью еженедельнику «Аргументы и факты» в мае 2006 г., она заметила: «Система, которая сейчас сформировалась, относительно стабильна, но обладает слишком малым потенциалом и перевернется, как матрешка. В ней накапливаются центробежные силы. Ученые опасаются, что что-то произойдет».
На мой взгляд, начинать надо с критического осмысления творческого наследия наших предшественников, и прежде всего П. Чаадаева и Н. Бердяева. Так, Чаадаев первым указал на то, что образованные круги общества склонны некритически заимствовать все европейское, воспринимать только готовые идеи, что является следствием заимствованной культуры. Он, однако, сказал и немало такого, что не только вызвало приступ яростного гнева Николая I, но и не разделялось его друзьями. Например, что мы «продвигаемся вперед по кривой, т.е. по линии, не приводящей к цели», иначе говоря, ходим в истории по кругу и существуем лишь для того, «чтобы преподать великий урок миру». (Правда, некоторые у нас говорят: этого мы и добились, убедив мир, что строить так социализм, как мы строили, нельзя, и реформировать его так нельзя, как мы реформировали.)
Бердяев дал определение русской идентичности. «Русский народ по своей душевной структуре, писал он, народ восточный. Россия христианский Восток, который в течение двух столетий подвергался сильному влиянию Запада и в своем верхнем культурном слое ассимилировал все западные идеи». Бердяев считал, что Россия и не Восток, и не Запад, она Востоко-Запад. Отсюда и национальный характер, а точнее, архетип (коллективное бессознательное), имеет как общечеловеческие, так и специфические черты. Например, полярный характер мышления (рождающий всем известные крайности); догматизм (когда возникшей на Западе и неоднозначно там воспринимаемой теории будь то марксизм или неолиберализм у нас ее сторонниками придается характер безусловной истины); стремление решать сложные вопросы не с помощью компромисса, а по принципу «стенка на стенку»; иррационализм, когда и судьбоносные вопросы, как, например, избрание первых лиц государства, мы нередко решаем не умом, а сердцем; так называемая удаль, которая у нас порой ценится выше таланта (когда, например, еще недавно мало кому известный политик одной своей молодцеватостью и красивой фразой может завоевать доверие избирателя); склонность народа в своих бедах винить не первых лиц в государстве, а их окружение. (Иностранные аналитики просто удивлялись тому факту, что работе правительства, согласно опросам, россияне ставили низкую оценку, а Путину, который его возглавляет, высокую).
Бердяев же дал и ответ на причины трагического развития страны в XX в. За короткий срок мы дважды сменили вектор общественного развития, понеся при этом колоссальные, а во многом и необратимые потери. Сначала отринули капитализм в пользу социализма, а потом отказались от социализма в пользу капитализма. А причина эта раскол русского национального сознания, который возник после реформ Петра I. Появившиеся после этого западники и славянофилы являются реальностью и по сей день. Хотя, казалось бы, пройдя через жернова большевизма, общество должно было изжить этот раскол.
Западники как европеизированная часть общества всегда тяготели и тяготеют к Западу, стремясь перенимать его идеи, формы общественной жизни и пр. Славянофилы же, или, в современных понятиях, почвенники, более консервативны, они стремятся сохранять традиционные ценности. По законам общественного развития, революцию, как правило, сменяет контрреволюция. Победу в ходе революции обычно одерживают более образованные, социально активные и организованные западники, но поскольку они являются меньшинством в обществе, то в ходе отката революции они ее теряют. Так произошло через несколько лет после Октябрьской революции, когда большевиков-интернационалистов («ленинскую гвардию») вытеснили из большой политики, а потом многих из них и уничтожили группировавшиеся вокруг Сталина большевики-державники. И после антикоммунистической демократической революции конца 1980-х начала 1990-х годов либералам-западникам, сыгравшим в ней видную роль, долго удержать сильные позиции во власти не удалось, через ряд промежуточных этапов она перешла к другим политическим силам с бывшими работниками КГБ во главе. (Хотя они сохранили сильные позиции в экономической власти.) Как образно выразился в то время директор Федеральной службы РФ по контролю за оборотом наркотиков В. Черкесов, «рыхлое, неоднородное, внутренне противоречивое и далеко не однозначное сообщество людей, выбравших в советскую эпоху в качестве профессии защиту государственной безопасности, оказалось в социальном плане наиболее консолидированным Падая в бездну, постсоветское общество уцепилось за этот самый чекистский крюк. И повисло на нем».