Изящный, длиннокрылый, с черными мальтийскими крестами на узком серебристом фюзеляже, он пикировал под углом в сорок пять градусов на «Дрейраг». Норвежские лучники натянули тисовые луки и по команде старшего выпустили стрелы.
Планер низко прошел над водой, несколько стрел ударило в его фюзеляж, и он приземлился на равнине. Ему не удалось поразить бомбами «Дрейраг» – они взорвались в воде.
Но теперь остальные планеры зависли над тремя кораблями. Да и передовые галеры противника дали еще один ракетный залп. Клеменс взглянул на собственную ракетную установку. Здоровенные блондинки из женской команды под руководством маленькой темноволосой Темах возились у вертлюга установки, но Темах пока не собиралась вставлять запал – «Дрейраг» был еще довольно далеко от ближайшей галеры.
Затем в течение какой-то секунды все застыло, как на фотографии: два планера, расстояние между крыльями которых не превышало двух футов, вышедшие из пике, маленькие черные бомбы, падающие на цели, стрелы на полпути к планерам, немецкие ракеты на излете к кораблям викингов.
Клеменс ощутил внезапный порыв ветра позади себя, свист, громкий хлопок парусов, воспринявших напор ветра, из-за чего корабль резко развернулся поперек Реки. Раздался скрежет, будто разорвалась на части кора планеты, и треск, словно ее большая ось снесла мачты кораблей.
Бомбы, планеры, ракеты, стрелы – все перемешалось. Паруса и мачты были сорваны с корабля, будто ими выстрелили из орудийного ствола, и умчались прочь. Судно, оставшись без тяги парусов, опять повернулось почти на девяносто градусов, встав параллельно береговой линии. Клеменса не унесло с палубы при первом порыве ветра только потому, что гигантопитек, вцепившись в штурвал одной рукой, крепко держал его второй. Рулевой тоже прилип к штурвалу. Ракетная команда – их визг несло ветром вверх по Реке, рты открыты, волосы развеваются – упорхнула, как стая птиц, с корабля и плюхнулась в Реку. Ракетная установка была сорвана с лафета и последовала за ними.
Кровавый Топор, вцепившись в поручни одной рукой, во второй продолжал сжимать свое драгоценное стальное оружие. Пока судно качалось из стороны в сторону, ему удалось засунуть топор в чехол и ухватиться за борт уже двумя руками. И очень вовремя, так как ветер, завизжав, как женщина, падающая со скалы, усилился, и через несколько секунд горячая взрывная волна обрушилась на судно. Клеменс был оглушен и опален, как будто он стоял рядом со взорвавшейся ракетой.
Могучая волна высоко подняла корабль. Клеменс разжал веки и закричал, но не услышал собственного голоса, так как ему заложило уши.
В четырех-пяти милях от них по руслу Реки катилась, повторяя все ее изгибы, стена грязно-коричневой воды, не меньше пятидесяти футов высотой. Ему захотелось снова зажмурить глаза, но он не смог. Он тупо, с одеревеневшими веками, продолжал смотреть, пока вздыбленное море воды не оказалось в миле от него. Он мог различить отдельные деревья, гигантские сосны и дубы, разбросанные по переднему фронту волны, а когда она еще приблизилась – части деревянных и бамбуковых строений, совершенно неповрежденную крышу, раздробленный остов корабля с половиной мачты, темно-серое тело речного дракона размером с кашалота, выхваченное с пятисотфутовой глубины Реки.
Ужас поверг Сэма в оцепенение. Ему захотелось немедленно умереть, чтобы избежать подобной участи. Но, разумеется, желание его было неосуществимым, и он продолжал наблюдать остекленевшими глазами, с застывшим разумом, как судно вместо того, чтобы разбиться и утонуть под сотнями тысяч галлонов воды, подымалось все выше и выше по склону волны, вверх и вверх, к грязно-коричневым, грозящим разломать корабль в щепки, надвигающимся сверху скалам, к небу, превратившемуся из ярко-голубого в серое.