Путь в Эдем. Джамшидов кубок я по всей земле искал - Анатолий Агарков

Путь в Эдем

Джамшидов кубок я по всей земле искал

Анатолий Агарков

© Анатолий Агарков, 2018

1

Сначала был запах. Отвратительный запах нечистот и гниющей плоти.

Где я? В мусорном баке, на свалке, в канализационном колодце?

Нет, сначала была мысль. Я осознал себя. Осознал, что жив и нахожусь в каком-то зловонном пространстве.

Потом был звук. Бу-бу-бу. Это голоса. Кто-то тужится в трубу и на барабанную перепонку. Бу-бу-бу. Потом слух прорезался.

 И когда ты, Кащеевна, была б не бабой, сказал: накобелишься  всех мужиков уже заездила.

 У Катьки ператрицы была така болезь  под кого бы залезь  так её жеребцом лечили.

 Ну, этот вряд ли на жеребчика потянет. Ты, Кащеевна, штаны с его сыми да на хрен погляди  может, не стоит и возиться.

 Глядела уж  все ваши скрученные близко не стояли.

 Нут-ка, подыми ему башку. Ништяк в лобешник приложились  сколь на свету маюсь, таких аккуратных вмятин отродясь не видывал.

Потом был свет. Я открыл глаза и очень близко увидел чьё-то бородатое лицо и взгляд недобрых, глубоко запрятанных глаз.

 Кажись, оклемался. С тебя флакон, Кащеевна.

 Ой, взаправду зенки размежил. Ну-ка, плесните в кружку бульёну.

 Бойся  кипяток.

К моим губам притиснули край аллюминевой кружки.

 Смотри-ка, пьёт, не обжигается. Вот промялся, буржуй.

Не переводя дух, опорожнил кружку и не расчувствовал в нём обжигающего напитка. Потом перевёл дух и огляделся. Сарай не сарай, железобетонное строение с высоченным потолком и выбитыми глазницами окон. Костерок оторочен кирпичами, вокруг пяток тёмных фигур. Моя спина покоится на мощном бедре весьма упитанной особы  я бы сказал, болезненно располневшей. Просто жир-трест какой-то.

На одной её ладони мой затылок, пальцы другой тянутся ко рту.

 Обсоси косточку.

В них разваренная. ну, не говядина, точно. С тонкими коготками. Это лапка.

Фонтан неусвоенного бульона оросил мою грудь и голое колено благодетельницы.

 Эк, ты,  расстроилась она.

 Не жилец,  подсказал кто-то.  Ишь как нутренности-то отшибли.

 Тебя кто бил, скажи,  Кащеевна утёрла рукавом мне лицо, грудь и своё колено.  Говорить можешь али нет?

Я разлепил губы:

 Почему Кащеевна?

 Придурки прозвали,  она кивнула на окружение.  Надя Власова я. А ты с виду из господ, только нашли тебя у дороги вот с этой ямой в голове.

Она сунула щепоть в мой лоб.

 Пошти на полпальца входит. Мозги-то как не вышибли. Помнишь что?

Я покачал головой.

 Где живёшь? Кем трудишься?

 Ну, ясен хрен, не работягой  это реплика от костра.

 Поутру нашли в беспамятстве и в карманах пустота. Сначала думали дохляк  эти твари сожрать хотели, я не дала.

 Спасибо.

Кто-то с поправкой влез:

 Спасибо слишком много, а вот по флакону на брата сама раз.

Нашлись варианты.

 Теперь, как благородный человек, ты обязан на Надьке жаниться.

Хохот у костра. Реплики.

 Переедешь в дом буржуйский, Кащеевна, мы к тебе на опохмел ходить станем.

 А можа при барских хоромах нас куда пристроишь  и ноги бить не надо.

 Подымишься, обитель твою сыщем,  пообещала толстая моя спасительница.  На, съешь, сама жевала.

Она сплюнула на ладонь и сунула мне в рот что-то вроде хлебного мякиша. Я поперхнулся и зашёлся в кашле  где-то в пыли, у её ноги, потерялась подачка.

 Ходули-то шевелятся?  спросила Кащеевна, но погладила не бедро или колено, а ширинку брюк.

А чёрт их знает! Посмотрел на свои конечности. Попробовал согнуть в колене одну ногу  получилось. Потом вторую. И руки функционируют.

Только ощущение, будто на запястье оптимизатор  ни жара костра не чувствую, ни прохлады ночи. И боли не чувствую.