— Плохи ваши дела, Чарли, — сочувственно сказал он, покачивая ногой. Представляете, какой поднимется шум, когда я тисну в своей газете соответствующий материал? Частный детектив в роли квартирного жулика!
Митчел вздохнул, вытер большим цветным платком лицо и осторожно согласился:
— Да, хорошего в этом мало. Такие сейчас времена.
— Вот именно. Даже министры сидят в тюрьме за тайное вторжение в дела конкурентов.
— Вы имеете в виду дело Уотергейта? Там большая политика на президентском уровне, а я человек маленький.
— Это верно. В тюрьму вас, наверное, не посадят, а контору вашу прикроют наверняка, это я гарантирую.
Митчел помолчал, внимательно глядя на Хойла, потом крякнул и полез в карман пиджака.
Рене внимательно проследил за тем, как Митчел достал из кармана сигару.
— Не возражаете? — спросил детектив, пристраивая ее в углу рта.
Рене молча пододвинул ему пепельницу.
— Вы напрасно меня опасаетесь, Рене, — миролюбиво проговорил Митчел, удобнее устраиваясь в кресле. — Я не собираюсь прибегать ни к пистолету, ни к каким-нибудь другим фокусам.
— Догадываюсь. Но на всякий случай страхуюсь.
Митчел одобрительно кивнул и снова затянулся сигарным дымом.
— Я реалист, попался как мальчишка и проиграл — чего же брыкаться? Но мне сдается, — в маленьких проницательных глазках детектива появилось хитроватое выражение, — умные люди всегда могут договориться и прийти к взаимовыгодному соглашению.
Рене скептически поджал губы и медленно проговорил:
— Не совсем понимаю, что вы можете предложить мне в обмен на молчание. Взяток я не беру.
— Это я знаю, я вообще очень многое о вас знаю. — Митчел пыхнул дымом, вынул сигару изо рта и описал ею в воздухе затейливую кривую. — Я имею полномочия сделать вам одно очень интересное и выгодное предложение.
Рене усмехнулся:
— И для этого вы прибегли к отмычке?
— Совершенно верно. — Митчел постепенно обрел привычную уверенность. Ибо прежде чем делать это предложение, мне поручили тщательно осмотреть вашу квартиру.
Хойл сделал большие глаза:
— Но зачем. Бог мой?
Покачивая головой, Митчел наставительно проговорил:
— Как вы еще молоды, Рене. Квартира — это своеобразная визитная карточка человека, очень емкая и глубоко индивидуальная. Можно изменить убеждения, внешность, голос, походку, манеру вести себя. За хорошую цену можно приобрести даже новую кожу на кончиках пальцев и натянуть нос самым опытным дактилоскопам. Но изменить привычки, которые мы впитываем в поры своей души и тела с самых пеленок, невозможно, поверьте. А эти привычки, неведомо для хозяина, отражаются на тех предметах, которые сопутствуют вам за обеденным столом, в постели, в ванной комнате и рабочем кабинете. Я уж не говорю о том, что, хорошенько пошарив, можно иной раз наткнуться на секретные и безотказные ключи к самым скрытым уголкам личности.
— Например? — с любопытством спросил Рене.
— Примеров сотни: оружие, наркотики, средства связи и тайнописи, такие находки разят наповал, как пуля из крупнокалиберного пистолета. А разве маловажно знать по-настоящему любимые сигареты, закуски и качество постельного белья? Аристократ от рождения днем еще может носить чужую личину и терпеть дешевые неопрятные костюмы, но у себя дома он порой не выдерживает и позволяет себе понежиться в привычном шелковом или батистовом белье. Квартира, дорогой Рене, часто говорит о человеке ничуть не меньше, чем тщательно заполненное на него пухлое досье. — Митчел искоса глянул на журналиста плутоватыми глазами. — Как бы то ни было, в данной ситуации можно считать, что детальный осмотр вашей квартиры состоялся и произвел на меня самое благоприятное впечатление.
Внимательно разглядывая его, Рене прищурился.