Его мысли прервал телефонный звонок. Туманов поднёс мобильник к уху.
Алло!
Готовь пять миллионов евро, прозвучал сиплый голос, после чего связь оборвалась.
Алексей ещё с полминуты машинально продолжал держать телефон возле уха, потом опустил руку и тяжело перевёл дух.
Ну вот они и напомнили о себе.
Валентина в ответ только всхлипнула. Туманов вдруг почувствовал страшную усталость. Он не спал вторые сутки, пребывая в постоянном напряжении. Организму требовался отдых. Надо было поспать, хотя бы пару часов. Извещать милицию о звонке похитителей не было необходимости телефон поставили на прослушивание. Алексей Игоревич прошёл в спальню и плюхнулся на кровать, не раздеваясь. Сознание мгновенно провалилось в чёрную бездну под громкое звучание знакомой мелодии. Но как бы велика ни была усталость, внутренний сторож был начеку. Сквозь дрёму пробилась мысль: «Звонит мобильник». Туманов с трудом оторвал тяжёлую голову от подушки. Сидя на кровати, он поднёс телефон к уху и устало произнёс:
Алло!
Алексей Игоревич? послышался знакомый голос. Это Смирнов беспокоит. До меня дошла страшная весть. Это же просто дикость! Уму непостижимо! В общем, мне необходимо с тобой встретиться и поговорить. Может быть, смогу тебе помочь. Надо как-то спасать Катюшку. Ты где находишься?
Я сейчас дома, Вадик. Приезжай скорее. Мы тут уже извелись.
А что у тебя с голосом? Ты пьян?
Боже мой, конечно же нет! Устал я чертовски. Впервые за двое суток уснул, а тут твой звонок.
Ясно! Извини, что не вовремя
Глупости! Потом высплюсь. Давай, жми ко мне!
Смирнов немного помолчал, потом сказал:
Давай, Лёша, так поступим: я подъеду к тебе через часок, а ты пока вздремни. Иначе никакого толку от нашего разговора не будет. По твоему голосу понятно, что ты на пределе.
Закончив разговор, Туманов вышел в гостиную.
Валя! окликнул он жену. Только что звонил Смирнов.
Валентина встрепенулась:
Вадик?!
Впервые в её глазах мелькнула надежда.
Что он сказал?
Хочет помочь нам найти Катю. Будет здесь через час.
О, боже! воскликнула Валентина. Из её глаз ручьями побежали слёзы. Он поможет! Я уверена поможет!
Обхватив себя руками за плечи, она стала нервно ходить по комнате. Туманову стало легче, оттого что удалось вывести жену из состояния ступора. Но он валился с ног от усталости.
Валюша, ты меня разбуди, когда Вадим приедет.
Сказав это, Алексей Игоревич, ушёл в спальню и с ходу рухнул на кровать.
* * *Блузка была порвана по шву. Катя быстро привела её в порядок. Любаха с интересом наблюдала, как ловко девочка орудует иглой. Потом спросила:
Что ты ещё умеешь делать?
Катя пожала плечами.
Много чего. Умею готовить. Могу вещи постирать и погладить, сделать дома уборку.
И кто тебя всему этому научил? Тоже папаша?
Ну да.
А почему не мамаша? У тебя же есть мать я точно знаю.
Ну Катя замялась. Мама считает, что мне всё это не пригодится в жизни. По этому поводу они с папой часто спорят, даже ссорятся.
Слушай, а чего это ты вся такая пушистая? вдруг спросила Люба с привычной злостью. Ситуация вынуждает быть паинькой? В обычной жизни, небось, гонор через край хлещет. Знаю я вашу братию. На простых людей смотрите с верблюжьим высокомерием. В другой обстановке ты бы в мою сторону и головы бы не повернула.
Нет, Люба! робко возразила Катя. Клянусь, что это не так! Я никогда ни с кем не бываю высокомерной. Папа говорит: кто не уважает других, тот не уважает себя.
«Папа говорит», вновь повторила за ней Любаха, но уже без сарказма и злости, а, скорее, с горечью. Похоже, твой отец мужик что надо. Повезло тебе с отцом. А мой папаша изнасиловал меня, когда мне было двенадцать.
Катя опешила. То, что она сейчас услышала, было недоступно её пониманию.
Как это? чуть слышно выдохнула она.
У Любы лицо скривилось как от боли.
Молча, процедила она сквозь зубы.
Но ведь за это неуверенно сказала девочка. Его посадили?
Любаха усмехнулась.
Нет, золотко. Это не Америка. Что творится в семьях алкашей наше долбаное государство не интересует.
Она умолкла, неподвижно глядя в одну точку. На скулах играли желваки. Тяжкое воспоминание детства, как видно, вновь всколыхнулось в душе острой болью. Катя с жалостью смотрела на свою надзирательницу, не решаясь прервать её молчание, хотя множество вопросов беспокоило девочку. Через пару минут Люба сама заговорила: