Мама и Джек были мне не просто семьей, а еще и настоящими друзьями, что очень важно для быстро взрослеющего мальчика. Они помогали мне с учебой, утешали меня, когда я расстался со своей первой девушкой, вместе делали уроки. Благодаря их интересу к моим успехам в учебе, я полюбил школу и тянулся к новым знаниям: поддерживая меня, они вместе учили Испанский язык, помогали разбираться в тонкостях американской истории и подружили меня с химией и литературой. За несколько лет мы вместе прочитали с несколько дюжин книг.
Мы вместе путешествовали, предпочитая яркие впечатления от Италии, России, Турции, Франции новым машинам и иным средствам выпендрежа. Благодаря им, я смог побывать на Красной площади, почувствовать настоящую русскую зиму, собственными глазами увидеть Колизей и Елисейские поля, побывать в Стамбуле и зайти внутрь Собора Святой Софии. Я пробовал настоящие борщ, пельмени, блины, сарму, пахлаву, лазанью, ризотто, рататуй и многое другое.
Это было фантастическое время. Но как известно, все хорошее рано или поздно заканчивается.
И вот случилось непоправимое. Дядя Джек ушел в мир иной, когда мне было четырнадцать. Точнее его убили Точнее это сделал Я
Глава 2
К этому не было никаких предпосылок, просто, когда я брал в руки нож, появлялся другой Билли холодный и расчетливый. Я любил, резать, наблюдать как нож входит в плоть. Попав в мои детские руки, лезвие становилось частью меня, моим продолжением
Вы подумаете, что я псих или какой-то там маньячина, любящий растлевать маленьких девочек и мальчиков а-ля Джон Гэйси или же Джеффри Дамер. Нет, нет и еще раз нет! Я все тот же воспитанный и добрый Билли. Правда, пока не возьму в руки ножМоим телом и разумом будто начинает управлять другой человек. И тогда, игра началась «Let`s get the ball rolling1»!
Я все тщательным образом спланировал, исключая любые ошибки. Прикинувшись больным температуру поднять не сложно, пожевав грифель карандаша в тот вечер я остался дома. Джек сделал мне чай с лимоном, медом и малиной и заботливо уложил меня спать, укрыв своим любимым пледом. Они оправились с мамой гулять в парк одни, предоставив мне возможность отдохнуть в тишине, а по пути купить лекарств для своего мальчика.
Захлопнувшаяся дверь возвестила меня о начале операции. Я не верил в то, что собирался сделать, но руки сами взяли нож, а ноги сами пустились в путь.
Выпрыгнув в окно, смотрящее на задний двор и заблаговременно открытое, я растаял в темноте вечернего города. Запах листьев и мокрого асфальта возвещал о досрочной победе осени над летом. Наполнив легкие прохладным и свежим сентябрьским воздухом, я отправился за ними.
То была точка не возврата. Скрываясь в тени деревьев и бесшумно ступая по опавшим листьям пака, нагнал Джека и Момми. Подождав, когда мама отправится в аптеку, а отчим присядет на скамейку недалеко от моего убежища, я незамедлительно приступил к действию.
Словно ниндзя я подкрался к скамейке. Лезвие ножа уже отражало лунный свет, а рука сжимала пробковую ручку. Ни любви, ни тоски, ни жалости. Только я, нож и жертва. Подойдя сзади, освистнул его.
Привет славный дядюшка Джекки! Прекрасный вечерок для прогулки, не правда ли?
Эй, Литтл Би, что ты тут дела Последнее, что он успел произнести. Словно дирижер оркестра, я взмахнул ножом, оставив смертельную рану поперек сонной артерии Джека. Захлебываясь кровью, он сверлил меня недоумевающими глазами, не веря и не понимая происходящего. Нож еще три раза вошел в его живот, а вместе с последним ударом в сердце, вырвался последний его выдох. Игра была закончена. Я скрылся в густых кустах. Странно, но я оставался таким же хладнокровным. Я видел как мама, выйдя из аптеки стрелой помчалась к Джеку. Она кричала и слезы ручьем лились из ее глаз. Я же застыл на месте, не в силах пошевелиться и наблюдая эту завораживающую картину.
Яростный вой сирен полицейских машин вывел меня из оцепенения и возвестил о том, что пора покинуть место преступления.
Все так же незаметно я проделал обратный путь, подкрался к дому, хорошенько отмыл нож, переоделся и лег в кровать, убедившись, что ни на одежде, ни на мне не осталось следов крови умершего.
Уже в постели пришло осознание того, что я наделал. Я тихонько заплакал. Руки мои тряслись. Тело мое пронзил озноб, меня бросало то в жар, то в холод. Мне было очень жаль отчима. Я готов был казнить себя за содеянное. Мысли о том, что меня надут не давала мне покоя. Как я смогу после этого взглянуть в глаза матери? Как я смогу с этим жить?