— Мы, шведы, воспитанные люди, — улыбнулась Линдгрен Реймону.
— Не буду спорить, — сказал ее спутник. — Трудно вести себя иначе, когда вы повсюду в Солнечной системе. — Он сделал паузу. — Тому, кто правит миром, лучше проявлять вежливость. Римляне в свое время были вежливы. Пилат, например.
Отповедь Реймона привела служащего в замешательство. Линдгрен немного резко заявила:
— Я сказала «alskvardig», а не «artig». («Воспитанные», а не «вежливые»). — Она протянула руку. — Благодарю вас.
— Не стоит благодарности, мисс первый помощник Линдгрен, — ответил служащий. — Пусть ваше путешествие будет удачным, и вы благополучно вернетесь домой.
— Если путешествие будет действительно удачным, — напомнила она, — мы никогда не вернемся домой. Если мы вернемся… — она оборвала фразу. Он к тому времени будет в могиле. — Еще раз спасибо вам, — повторила она невысокому человечку средних лет. — До свидания, — сказала она парку.
Реймон обменялся со служащим рукопожатием и что-то пробормотал. Они с Линдгрен вышли из парка.
Высокие стены бросали тень на тротуар. Прохожих почти не было. Шаги отдавались гулким эхом. Через некоторое время Линдгрен заметила:
— Мне все-таки интересно, действительно мы видели наш корабль? Мы находимся на большой широте. А даже бассердовский корабль не настолько велик и ярок, чтобы его можно было рассмотреть в сиянии заката.
— Корабль достаточно велик и ярок, когда расправлены перепонки черпающих полей, — сказал Реймон. — Его перевели вчера на асимметричную орбиту, это входит в финальное тестирование. Перед нашим отбытием его переведут обратно в плоскость эклиптики.
— Я знаю, я читала программу. Но я не понимаю, зачем ежесекундно думать о том, что происходит с кораблем. Ведь мы еще два месяца будем здесь. Зачем вам все это знать?
— Я всего лишь констебль, — губы Реймона скривились в ухмылке. Скажем так: я практикуюсь в том, чтобы быть всегда начеку.
Она искоса глянула на него. Взгляд ее стал испытующим. Они вышли на эспланаду, к воде. По ту сторону один за другим загорались огни Стокгольма по мере того, как ночь от домов и деревьев поднималась вверх. Но канал оставался почти зеркален, и в небе, кроме Юпитера, светилось пока лишь несколько искр. Было еще достаточно светло.
Реймон присел на корточки и подтянул нанятую ими лодку.
Якоря-присоски на тросах прочно крепили ее к бетону. Реймон получил специальную лицензию, позволяющую ему парковаться практически где угодно настолько важным событием была межзвездная экспедиция. Он и Линдгрен провели утро, совершая круиз вокруг Архипелага. Несколько часов среди зелени: дома, словно выросшие на островах, как и деревья — такая же неотъемлемая их часть; паруса, чайки и сверкание волн. На Бете Девы будет мне приятно, и уж совсем ничего хорошего не ждет их на пути туда.
— Я начинаю чувствовать, какой же вы для меня незнакомец, Карл, медленно произнесла Линдгрен. — Вы всегда такой?
— Что? Моя биография зарегистрирована. Каждый может ее прочесть.
Лодка стукнулась об эспланаду. Реймон спрыгнул вниз на кубрик. Крепко держа трос одной рукой, он подал другую своей спутнице. Она оперлась, и его рука слегка дрогнула под ее весом.
Линдгрен села на скамью около руля. Реймон поворачивал якорь-присоску. Межмолекулярные связи уступили с легким чмокающим звуком, который прозвучал как ответ на плеск воды.
— Да, я думаю, что мы все выучили наизусть официальные биографии друг друга, — кивнула она. — Ваша биография — это абсолютный минимум, которым вы сумели отделаться при опросе.
(Шарль Жан Реймон. Статус гражданства межпланетный. Тридцать пять лет. Родился в Антарктике, но не в одной из лучших колоний; на подземных уровнях Полигорска. Мальчика, отец которого умер рано, ждали только бедность и неприятности.