Шерстяные, твою мать. Не показалось: он сидит на каталке в изгвазданных синих трениках, пошитых на социалистической картонажной фабрике во времена беспечного застоя.
«Это где же меня так приодели-то? прикинул Боря. Это с каким же контингентом я нагваздался»
Загадка.
Разгадка потонула в тугом похмельном тумане после обещанного ведра водяры с пивом. Переодеть Бориса Михайловича Завьялова из купленных в Милане джинсов в замызганные шерстяные треники пожалуй, не получилось бы ни у кого из знакомых.
И не потому что Боря привередлив на безрыбный случай и подштанники одежда. А потому что никто из его друзей не хранит на антресолях тюки с пересыпанным нафталином тряпьем! Приятели такими портками лучше пол разово подотрут.
Так что тут головоломка для трезвой головы. Прищурив левый глаз, Завьялов прикинул расстояние до пола и, покряхтев, спрыгнул с каталки.
Прыжок превратился в затяжной полет! По расчетам Бориса ноги должны были встретиться с полом буквально сразу роста в Боре почти метр девяносто. Но с каталки он летел, как первоклашка с подоконника. Как яблоко с верхушки дерева! Парашютистом с запутавшимися стропами.
Шлепок о пол прошел болезненно, Борис даже на колени опустился. А каталка от неловкого движения ушла в сторону и громко врезалась в стену.
Завьялов на мгновение замер в позе заблудившейся собаки и лишь потерянно крутил башкой: «Твою мать! Косолапов, зараза, что три дня поил мочой напополам с антифризом?!»
Медленно, охая и хватаясь за поясницу, Завьялов встал на ноги. Пока окончательно распрямлялся, пол несколько раз пытался вздыбиться, стены ходили ходуном и расплывались. Борис тяжело рухнул плечом на гладкий стеновой кафель, закашлялся.
Поглядел вперед. Там, метрах в двадцати, из стены коридора торчал смутный белый овал неправильной формы. Почти привычно прищурив левый глаз, Завянь опознал в нем фаянсовую раковину.
Вода! Там есть вода!!
Завьялов оттолкнулся от стены и, придерживаясь о нее трясущейся рукой, ходко заковылял по коридору. Когда до вожделенного крана оставалось не более пяти метров, в стене возник освещенный провал.
Но Боря упорно ковылял к воде.
Из провала показалась взлохмаченная блондинистая головка. Чуть позже показалась и вся девушка в расхристанном медицинском халатике
Завьялов прохрипел нечто, отдаленно напоминающее: «Здрасьте, мне бы, блин, попить»
Девчонка заголосила так, словно Боря шел ее зарезать! Огромным мачете, как в дешевых фильмах ужасов. Из разинутого рта девчонки несся оглушительный визг, через секунду из дверного проема показалась и вторая голова. Мужская. Вероятно, того самого парня, что девушку качественно взлохматил и халатик расстегнул.
Секунду поглядев на ковыляющего Борю, парень тоже проявил неадекватность. Громко выматерившись, схватил подружку поперек полуголой талии и втянул за дверцу, на которой прищурившийся Завьялов прочитал табличку «Не входить. Служебное помещение».
А ну их на фиг. За дверцей истерила ненормальная девица, глухо басил перепуганный мужской голос Боря-Завянь шел к цели.
На кране оказались чересчур тугие ручки. Борис подумал, что сейчас скончается от жажды Но Небеса немного смилостивились, вода полилась скупой струйкой.
Облепив губами жадный кран, Завьялов всосал в себя первый ручеек, а когда ручка наконец-то поддалась, едва не захлебнулся. Но пил и пил. Отфыркивался, прополаскивал под тугой струей раздувшиеся щеки, топил, промывал одеревеневший, ссохшийся язык, попутно думал. Холодная вода как будто промыла не только рот, но и извилины. Они шуршали все резвее и резвее: «Не вытрезвитель, рассуждал Борис. Больница. Мне стало худо»
Последним четким воспоминанием служило приемное отделение больницы, где Завянь поджидал Косого. Потом он вроде бы подумал о том, что раз уж оказался здесь, то не худо бы показаться отоларингологу и предъявить тому оглохшее правое ухо
Вроде бы он реально подходил к пожилой тетке в белом халате, спрашивал, где разыскать нужного специалиста
Дальше провал. И пробуждение в темном коридоре.
«В больничке нет свободных мест в палатах? раздумывал Борис. Меня сгрузили на каталке в коридоре?.. Странно. Точнее, коридор какой-то странный, пустой».
Завьялов оторвался от крана и поднял голову.
Над умывальником висело зеркало. Из зеркала глядел старик.
Завьялов резко оглянулся!