Вот что не забыть сегодня: молока! А то жена опять пилить будет... Все! Не отвлекаться! Не думать! Смотреть!..
Тесная кабина тепловоза. Набегают ярко освещенные прожекторами рельсы. В углу, в кресле, спит человек. Эго машинист. Рядом - молодой парень в том самом форменном кителе, который сейчас под моей рукой. Он что-то читает, время от времени поглядывая то на приборные щитки, то на дорогу.
Глупый вопрос из подсознания: что же он там читает? Агату Кристи? Ильфа и Петрова? Достоевского? Управление составом, конечно же, передано автопилоту. Банальная фраза: ничто не предвещало беды. Действительно, ничто не предвещает катастрофу. И вдруг... В лучах прожекторов, далеко впереди на рельсах, возникает и стремительно надвигается темная громада... Там же красный горит, красный!.. Надо тормозить! Тормозить надо! Это же цистерна грузового состава! Но Ренжин отрывается от книги слишком поздно.
Дикий визг экстренного торможения разрывает темноту и почти в ту же секунду - сильный удар, от которого рвутся барабанные перепонки, а тепловоз и передние вагоны сплющиваются в огромную рваную гармошку... Огонь. Все горит: вагоны, трава, люди, земля, небо, ночь...
Свет.
Где же сигареты? Тьфу, я ведь забыл их дома... Придется у кого-нибудь клянчить.
- Олег! Закурить дай, а?
- Последняя, Тиныч, а последнюю, говорят, даже вор не бе... Ладно, бери. Что, круто?.. Ну, я имею в виду, ТАМ...
- Работай, работай, Олежка... Какая тебе разница? У тебя свои заботы, у меня - свои...
Каждая затяжка - слаще горного воздуха... Интересно, кто сегодня выиграет: "Спартак" или "Динамо"?
Что там дальше?
Детский носовой платочек с цветочками по краям.
Поехали!
Играю в песочнице. Светит солнце. Губы сами напевают: "Вместе весело шагать но просторам, по просторам..." Кормлю пластмассового мишку песочной кашей. Глупый, почему он не хочет есть?
Сверху голос:
- Девочка, ты не знаешь, в какой квартире живут Слободкины?
Мужчина с солидным лицом и дрожащими руками. В руке чемоданчик-"дипломат".
- Знаю... В сорок первой квартире, на первом этаже, - отвечаю я и машинально натягиваю короткое платьице на свои голые и поцарапанные коленки.
- А ты... не могла бы мне показать, где это? Боюсь, я не смогу найти.
Он почему-то облизывается, глядя на меня в упор. Странный дядька... Смешной какой-то. Вроде бы не жарко, а на лице у него - крупные капли пота...
Темный подъезд.
- Вот здесь... Только их, наверное, дома нет.
- Спасибо, девочка. Чем бы тебя угостить?
Он достает что-то из своего чемоданчика. Я не успеваю разглядеть, что именно, а его рука уже зажимает мне какой-то вонючей тряпкой рот и нос, и сразу становится нечем дышать, и я проваливаюсь куда-то во тьму...
Мы в каком-то подвале. Вокруг - голые бетонные стены, вдоль которых тянутся ржавые трубы. Где-то еле слышно хлюпает вода.
- Ну что, очнулась? - слышу я сзади его голос. - Только будь умницей, ладно? Мы... быстренько... с тобой...
Он зачем-то начинает расстегивать брюки. Это же неприлично, успеваю еще подумать я. А еще, называется, взрослый! И тут он наваливается на меня, я пытаюсь отбиваться и кричать, но он гораздо сильнее меня, а в его открытом чемоданчике я вижу большой блестящий нож и от ужаса не могу пошевелиться...
Где же этот чертов выключатель?..
М-да. Тяжелый случай. Теперь бы не сигарету даже, а что-нибудь посущественнее... Вроде бы оставалось еще это самое "существенное" в моем загашнике?
На самом донышке, но мне много не надо. Ну, поехали - за упокой души невинной, как говорится...
Вся наша проклятая работа основана на том, что в момент смерти человек испускает так называемый пси-импульс. Его-то раньше, наверное, и называли душой... На самом же деле это спонтанный и мощный выброс биоэнергии мозга в окружающую среду.