От окраин до самой до Москвы. Стихи, написанные в разное время и в разных местах нашей необъятной Родины - Абрамов Александр Иванович

Кто сказал, что так надо?
Кто писал, что так нужно?
Мне не надо награды
И венков незаслуженных.

Теоремы на жизненный случай
В нашем мире пока ещё нет,
И на вечный вопрос злополучный
Каждый сам выбирает ответ.

Кто найдёт его  вечный счастливец,
Кто, нашедши, забудет  поэт,
Кто искать перестал  тот ленивец.
Ну а кто же всё знает?
Небесный наш Папа и Дед.

Пора недочитанных книг,
Пора не доживших до листьев почек,
Пора недописанных строчек,
Пора, где дорог каждый миг.

Проходит, уходит пора, засыпая.
Приходит другая. Какая? Не знаю.
Прожить эту новую пору я не спешу.
На границе двух пор постою, подышу.

Готов я войти в эту новую пору,
Шагнуть, заслонивши собой, что прожил.
Шагнувши, начать с этим миром новые споры.
На границе двух пор я старые споры закрыл.

Поэзия моя в плаще печальном
Прошлась по нервным окончаньям,
Пространства заглушила вой.
Звала на бой с самим собой.

И снова брызги звёзд в глаза,
Сиянье радуг, но за за
Застывши в горле, не даёт
Для новой строчки песни ход.
И слышен вновь пространства вой,
И снова бой с самим собой.

Но вот опять течёт река
Прекрасных мыслей и стиха,
И пряность звуков рассыпается,
И переблески звёзд взрываются!
Но вдруг!
Не слышны стали стих и вой,
В раздумье я с самим собой.

И время было недвижимо,
Забыв обязанность режима.
В секунде вечность разлилась,
И песня в мире родилась.
И времени я говорю: «Постой,
Послушай песню, спой со мной!»

Но поздно время тормозить,
Ведь песня есть и будет жить.
Ей время нужно для признанья,
Для пения и осознанья.
И ты для песни дверь открой,
Она войдёт сама собой.

И маска вечности снимается,
И путь для песни начинается.
Ты ей не крикнешь уже «Стой!»,
Она течёт сама собой.
И я один остался Вой 
Вокруг проснулся шум мирской.

И я кричу подруге: «Стой!»,
Что в плащике была со мной.
Она теперь безмолвна фея,
Взлетела к царствию Орфея.
А я теперь один
Лицо в лицо с моей судьбой,
И снова бой с самим собой.

Пока Россия будет жить на свете этом,
Будут писаться стихи про неё.
Придётся ей вечно рождать поэтов,
Чтоб восславлять постоянно имя своё.

Нет, не политики, не государи
Истории вехи России вершат.
Всё в ней характера русского барин,
Задыхаясь, дыша, вершит не спеша.

Этот характер вместе с крещением
Вкушён был Россией, вкушён народом.
И стала Русь одним святым племенем,
Единым племенем, христианства плодом.

Всё на Руси не так, как у всех:
Чистая, тайная души нагота.
Будто Адама с Евою грех
Руси был прощён во имя Христа.

Люди
Век Двадцать Первый, пожалуйста, нам бы
Не литры крови, не взрывы бомбы.
Тебе два года, но жизнь не замечала
Безобидности ребёнка в твоих началах.
Может быть, дальше будет лучше,
Может, блеснёт радости лучик,
Засветит солнце на ясном небе,
И все забудут о яростном гневе?

XXI век
Зачем же меня просить, абстрактного,
Люди, по натуре аристократные?
Вам всем бы есть да веселиться,
А как несёт добычу птица,
Каждый хватает по куску,
И кричат остальные: «Держите суку!»

Под грудой техники, драгоценных металлов
Вы забыли о красивых началах,
Разучились любить, милосердствовать тоже.
На кого же вы стали похожи?
Если вы хотите смерти моей,
Позаботьтесь же об этом поскорей.
Не могу терпеть больше слёзы и крики,
Хочу видеть я улыбок блики.

Делайте всё, чтоб помочь мне в этом,
Чтоб помочь себе увидеть рассветы,
Понять, как всё в мире прекрасно,
И что все ваши жертвы были напрасны!
Опомнитесь, люди, жизнь одна!
Вы уже достигли дна.

Люди
Хорошо, Двадцать Первый, поняли всё мы,
Ты дал нам жизни аксиому.
Теперь пойдём, начнём трудиться,
Чтоб не летали наживы птицы.

XXI век
Глупые люди, зачем же этим
Образом поняли вы всё на свете?
Зачем распинался я перед вами?
Ну, как хотите, живите сами.
А вскоре придут люди молодые,
Люди грамотные и удалые,
Жизнь строить станут на радость мне,
Какую встречаешь только во сне.
Тогда с радостью по поводу такому
Эстафету передам Двадцать Второму.