Я опрокинулся на землю, сминая синий мох и пропуская вервольфа над собой. Каждое мгновение здесь высасывало из меня Силу, но ему было еще тяжелее. Он привык охотиться на беззащитных людей в обычном мире. Меня учили драться в Сумраке. После пары свирепых прыжков оборотень едва держался на лапах. Его глаза больше не сверкали яростью, а лишь тускло мерцали в серой дымке желтыми огоньками. Пора. Я навалился на него, когтями вмял голову в землю и погрузил клыки в беззащитную шею. Вервольф заскулил, последний раз дернулся и затих. Можно даже не добивать за меня это сделает Сумрак. Я вывалился обратно в человеческий мир и кое-как поднялся на ноги. Отец вот-вот упокоится на втором слое. Старший сын лежал без движения в нескольких шагах с переломом позвоночника не справилась даже бешеная регенерация оборотня.
Пацана я нашел сразу. Пятна крови вывели меня за поворот дороги к жиденьким кустикам.
Требую снисхождения и суда, дозорный!
Голосок у него оказался совсем не под стать внешности. Тоненький, почти детский. Сейчас он и казался ребенком голым, перемазанным собственной кровью и до смерти перепуганным. Я не торопясь подошел.
Требую снисхождения и суда
Папа тебя многому научил, да? Я снова потянулся за флягой. После такого всегда хотелось напиться. Охотиться. Складывать одежду. И самое главное что делать, если попадешься.
Требую снисхождения и суда, дозорный!
На этот раз голос звучал еще тише. Жизнь капля за каплей уходила из оборотня. Человеческое тело куда более хрупкое, чем волчье.
А могло бы получиться. Залечить рану, свалить все на покойного папашу, выпросить у Ночного Дозора регистрацию. И ведь дали бы. Взамен на встречные уступки от Темных, разумеется. Раз в год лицензия. Кушал бы себе и кушал, рос бы, сил набирался. Своих бы детишек завел Только правильно папка твой сказал. Я присел на корточки и наклонился к самому лицу умирающего пацана. Я больше не дозорный.
* * *Берлога.
Петр Валентинович высказался коротко и по существу. Как всегда. В первую очередь я почему-то обратил внимание на щегольские остроносые ботинки. Не лакированные, но все равно ослепительно сияющие. И совершенно неуместные посреди бедлама, который я называл жилищем. Да что уж там весь Петр Валентинович здесь казался неуместным. Аккуратно зачесанные назад седеющие волосы, очки в прямоугольной оправе и чуть рыжеватые от табака усы. Джинсы, скромный, но наверняка дорогущий ремень, рубашка в мелкую клетку и темно-синий короткий пиджак. Без галстука кажется, это называется «современный бизнес-стиль». Вылитый руководитель среднего звена из одной из скандинавских стран. Пожалуй, так оно и было. Отчасти. Все-таки Выборг почти Скандинавия. А уж шеф Ночного Дозора пусть далеко не самого крупного и сильного в России это куда серьезнее, чем какой-нибудь топ-менеджер.
И вам добрый вечер.
Я поймал качавшуюся туда-сюда грушу и стянул перчатки. Никогда не любил, когда меня отвлекали. В последний раз это было Что ж, похоже, очень давно раз я даже не мог вспомнить. Повод пригласить кого-то к себе выдавался нечасто, а от случайных гостей вроде взломщиков или налоговой инспекции старый ангар на самом краю города защищали охранные заклятья. Но маги первого уровня редко ходят в гости случайно.
Берлога, повторил мой бывший шеф, брезгливо отодвигая ногой то ли пакет, то ли скомканную газету. Нора. Ты здесь вообще прибираешься?
По мере загрязнения. Я пожал плечами. В среднем раз в месяц. Чаю? Кофе?
Не думаю. Петр Валентинович скользнул по мне глазами. А ты не так уж и плохо выглядишь. Куда лучше, чем твое логово.
Витамины. Я швырнул перчатки на полку и потянулся за футболкой. И правильное питание.
Еще какое. Шеф шагнул к стене и задумчиво провел кончиками пальцев по четырем бороздкам, впечатанным в железо. Значит, все-таки занимаешься Я-то другое слышал.
Пьянство и женщины? ухмыльнулся я.
В основном первое, не льсти себе. Петр Валентинович прошел чуть дальше и снова огляделся по сторонам. Слухи. Можно подумать, что без Дозора твоя жизнь
Скатилась в полнейшую задницу. Я мотнул головой. Петр Валентинович, мне, конечно, приятно
Три оборотня. Парк «Монрепо». Шеф сложил руки на груди. Полторы недели назад. Ты ничего не хочешь мне рассказать?
Что ж. Рано или поздно этот день должен был наступить. И отпираться нет никакого смысла. Я неторопливо дошел до раковины и включил воду.