1. Обоняние
5 января 83 года пути.
Я открыл глаза.
Некоторое время я, конечно, смотрел во тьму каюты. Рядом радостно пиликал будильник; я не ставил на него человеческих голосов и всякого такого, чтобы давать мозгу поменьше пищи для кошмаров, но помогало слабо, ну а если честно никак.
Я нажал на кнопку, отсчитал пять секунд и отпустил. Будильник стих; я нащупал баночку с ароматизатором и вдохнул запах мяты и яблока заставил глаза открыться. Точнее, глаз правый после вчерашнего заплыл.
Я дотянулся до сенсора и, помедлив, включил свет. Выбрался из спальной капсулы.
С добрым утром, сказал себе я.
* * *Что это у тебя? спросила Эн. Её тщательно выщипанные брови взлетели к линии волос. Она немедленно потянулась потрогать мой фингал для таких людей, как она, естественно желание дотронуться до всего, что они видят, но я знал эту её особенность и мгновенно отодвинулся:
Эн, руки.
Так болит? Как ты умудрился?
Упал.
Все вы падаете, она поморщилась и повернулась к загоревшемуся на экране рабочему столу индивидуальной ИИ. От Эн дохнуло тревогой, и это был острый запах, напоминающий запах валидола. В медпункте был?
Ага, опять свалиться от тамошних запахов? И вообще я не для того пришёл.
Для чего? в голосе Эн, конечно, мелькнуло раздражение.
Уж не отбирать твою занудную работу
Молчал бы.
Извини, после паузы произнёс я. Ты химию любишь, а я
А у тебя природные способности. Говори, зачем пришёл, Эн не оборачивалась, и я уже по-настоящему пожалел, что нагрубил ей.
Там тебя вызывали. Снова что-то с пищевыми водорослями.
После этого идиота Индиго у нас всегда «что-то с водорослями». Ты не заметил?
Вряд ли дело в Индиго. У него же биология на «отлично», помнишь? Проекты у него хорошие. Скорее, дело в том, что мы вышли в зону неизведанного открытого космоса. Флуктуации, странные выбросы, излучение и всякое такое. Может, пора обследовать экипаж утром и вечером?
Давай я это обсужу со специалистами? она раздражённо хлопнула по кнопке. Экран ИИ погас. Вдруг Эн оглянулась на меня как-то робко, даже застенчиво: А что действительно зарегистрировали выбросы?
Было дело. Я сильно не вникал. Ты знаешь, моё дело маленькое: улепетывать вместе с кораблём от эпицентра.
Я всё равно поставлю вопрос о профессионализме Индиго, заявила Эн, слезая с высокого стула. Кто-то когда-то сказал, что отсутствие опоры под ступнями при сидении полезно, и никто до сих пор не удосужился это утверждение проверить. Эн взяла меня под руку, и я сморщился на мгновение. У тебя рука дёрнулась. Где ты так упал?
В грузовом. С верхнего стеллажа. А потом ещё ящик упал на меня, ну и всякое такое.
Вот знает дед, кого посылать к Эн. Кого другого она отправила бы подальше: «заниматься своим делом», как она это говорит. Со мной же прошла по вившемуся спиралью коридору до питомника и, остановившись в дверях, покачала головой:
Не будь идиотом хоть ты. Кто сильный и ответственный старший брат?
Я.
Ну так будь сильным до конца и иди в медпункт!
Я покивал, она успокоилась и наконец исчезла в кабинете но, конечно, не пошёл. Начиналось моё дежурство, а задержка была чревата. У нас с Иккетно и так в последние пару лет натянутейшие отношения, и уж такой повод для скандала, как превышение времени работы пилота, они точно не упустят. А это, в свою очередь, скажется на нашем полёте и нашей миссии.
Нет, я не спорю, за восемьдесят три года в открытом космосе всякое такое бывало. Я сам все эти отчёты видел. Трагичнейшее видео записали в июне тридцатого до самой смерти эту картину сохраню в памяти: там моя пра-прабабка, вся в кровище и с синяком на пол-лица, докладывала, что сын капитана сошёл с ума и перерезал пол-экипажа, но его самого ликвидировали. Вроде бы это просто слова, и отчёт канцелярный, сухой, а страшнее ужастиков. Особенно тогда, когда начинаешь понимать: как мало условий нужно для гибели человека в несущейся сквозь звёзды рукотворной коробке. Или ещё была трагедия пятьдесят пятого: дети стали рождаться уродами. Даже фотографии к отчёту прикладывали, их я тоже видел. Но разгадка оказалась проста и даже примитивна: чем ближе к центру галактики, тем выше радиационный фон. Увы, к сожалению экипажа, учёные на Земле не предугадали, насколько сильным окажется излучение.
В итоге нас осталось две семьи: Иккетно и Ителлутак.