Капли звездного света (сборник) - Амнуэль Павел (Песах) Рафаэлович

Павел Амнуэль

Капли звездного света

(Сборник)

Научная фантастика какой только она не бывает! Фантастика-предупреждение, фантастика-притча, мечта, антинаучная сказка и в полном смысле слова научная фантастика. Как, например, в этом сборнике. Автор П.Р. Амнуэль ученый-астрофизик и писатель, хорошо читаемый художник слова, фантаст. Его произведения ждут любители научной фантастики, и он не обманывает наших надежд. Новое тому доказательство у тебя в руках, читатель. В этом сборнике ты встретишься с мощными энергетическими станциями Земли, искривляющими пространство и время, с жизнью на астероиде, окруженном самовосстанавливающейся оболочкой, сохраняющей атмосферу. Конечно, ты будешь участником установления контактов в пространстве и времени не только с внеземными цивилизациями, но даже с мыслящими звездами и галактиками. И если ты любишь безграничный полет мысли, то ты быстро, на одном дыхании прочитаешь этот сборник, но потом тебе захочется перечитать его медленно и вдумчиво, поражаясь смелости и оригинальности авторской мысли и достоверности, зримости ее выражения.

Фантастика П.Р. Амнуэля, представленная в этом сборнике,  настоящая научная фантастика для тех, кто ее любит.

Г.М. Гречко,

летчик-космонавт СССР,

дважды Герой Советского Союза,

доктор физико-математических наук

Предисловие к авторскому сборнику «Сегодня, завтра и всегда», издательство «Знание», 1984.

Далекая песня Арктура

1

На плато выехали к вечеру. Солнце уже село, и горы казались контурами кораблей. Шофер Толя остановил «газик» у одноэтажного домика наблюдательной станции. Навалилась усталость. Я пожал руки двум теням это были материальные тени, во всяком случае, я различал на фоне угасавшей зари только силуэты людей. Подумал, что это любопытно,  на станции обитают призраки, и сам я тоже стану тенью человека, которого внизу звали Сергей Ряшенцев. Но пока это имя еще оставалось за мной, и я назвал его, пожимая теплые большие ладони призраков.

Потом все смешалось. Помню, меня хотели кормить, я отказывался, меня спрашивали, я отвечал коротко и, кажется, невпопад: да, выгнали из университета, пошел работать. Здесь, на станции, временно. Почему выгнали? Долгая история

Мне показали мою комнату, достаточно просторную, чтобы делать зарядку, я лег, укутался, а за стеной разговаривали в три голоса, смеялись и, кажется, выпивали. Сон не шел, и неожиданно на потолке смутно проявились знакомые картины. Лицо Олега. Одуванчик. Письмо с сине-красными полосками

Четверг. На кафедре теоретической физики день писем, ритуальный праздник третьего курса. Каждую неделю кто-нибудь из нас являлся на кафедру и получал несколько писем, пришедших в адрес университета. Десятки людей сообщали о своих «достижениях": об изобретении, к примеру, керосиновой лампы с магнитным пускателем или, на худой конец, об открытии нового закона природы. На письма отвечали мы третий курс. Отвечали в меру обоснованно и не в меру ехидно. Письмо из Николаева мне дали вместе с десятком других опусов, и я добрался до него не сразу. На лекции Вепря очень удобно читать. Вепрь не обращает внимания на то, что происходит в аудитории; не хочешь, не слушай. И я не слушал по привычке. Так уж повелось с первого курса. Я любил дни писем они давали разрядку, появлялось желание что-то делать, доказывать, убеждать. Ненадолго

В конверте с сине-красными полосками лежал небольшой листок, исписанный мелким, почти каллиграфическим почерком. Я начал читать и забыл, что идет лекция, что передо мной письмо от заштатного певца из Николаева, а не космический парусник, готовый поднять паруса и умчаться под солнечным ветром к далеким поющим звездам.

Странным человеком был этот певец из Николаева. Он не лез вперед, не считал себя знатоком, не хотел приоритета. Он просто спрашивал: поют ли звезды? И дальше робко, будучи убежден в собственном невежестве, пояснял свою мысль.

Ему больше пятидесяти, для посредственного провинциального тенора это предел. Он ушел со сцены, и это тяжело, но несущественно, потому что это его беда. А что существенно? Существенно, что вместе с голосом ушло то, что помогало ему всю жизнь,  звезды.

Звезды говорили с ним, и он умел их слушать. В летние ночи он выходил на темную гулкую улочку и смотрел в небо. Стоял и думал о своем, о своем это значило об опере, потому что в жизни у него не было ничего другого. Он представлял себе завтрашний спектакль, и Арктур, пылавший над домами, начинал петь. Певец слышал далекий нечеловеческий голос. Именно тот голос, именно те интонации, которые искал для своей партии. Шел на сцену и пел. Своим успехом он делился со звездами, и Арктур отвечал ему первыми словами из арии Отелло: «Всем нам радость!» Певцу бросали на сцену цветы, но он не поднимал их: ведь цветы предназначались Арктуру, до которого не достать, не добросить