Та его часть, которая достает до воды, подчиняется условиям, присущим воде, и значит, изменяется в физическом смысле. Остальное - дело силы гравитации.
- Говори яснее.
- Аналогия и так проще некуда, балбес. Вода - это как бы особые условия внутри шкафа. А сахар - это стол. Ты же видел: сахар постепенно напитался водой, а сила тяжести втянула растворяющийся кусок в пробирку. Допер?
- Пожалуй. Стол впитался... его впитал элемент, находящийся внутри шкафа, так? Элемент, который заставил стол съежиться...
- In partis, а не in toto[1]. Понемногу. Например, человеческое тело можно запихнуть в небольшой сосуд с серной кислотой тоже по кусочку.
- О-о - протянул Ваннинг, исподлобья глядя на шкаф. - А можно вытащить этот стол обратно?
- Пожалуйста. Сунь туда руку и вынь его.
- Сунуть туда руку? Я не хочу, чтобы она растворилась!
- Не бойся. Процесс этот не мгновенный, ты же сам видел. Прежде чем начнется изменение, должно пройти несколько минут. Ты без опаски можешь сунуть руку в шкаф, при условии, что будешь держать ее там не больше минуты. Сейчас я тебе покажу.
Гэллегер нехотя поднялся, огляделся, взял пустую бутылку и сунул ее в шкаф.
Изменение действительно не было мгновенным, а шло постепенно - бутылка меняла размер и форму и наконец превратилась в перекошенный куб размером с кусок сахара. Гэллегер вынул его и положил на пол.
Куб начал расти и вскоре вновь стал бутылкой.
- А теперь стол. Смотри.
Гэллегер вынул небольшую пирамидку, и та через минуту обрела первоначальную форму.
- Видишь? Держу пари, что компания, занимающаяся складированием, много дала бы за это. Там можно разместить мебель со всего Бруклина, но будут сложности с изъятием нужных вещей. Сам понимаешь: изменение физической природы...
- Нужно просто составлять план, - рассеянно сказал Ваннинг. Сделать рисунки находящихся внутри предметов и обозначить их.
- Сразу видно юриста, - заметил Гэллегер. - А я бы чего-нибудь выпил.
Он вернулся на диван и присосался к мундштуку.
- Я дам тебе за этот шкаф шесть кредитов, - предложил Ваннинг.
- Можешь забирать. Все равно он занимает тут слишком много места. Жаль, что его самого нельзя сунуть внутрь его самого. - Гэллегер засмеялся. - Забавно звучит...
- Ты так считаешь? Держи. - Ваннинг вынул из бумажника деньги. Куда их положить?
- Сунь их в "Чудовище", там у меня банк... Спасибо.
- Готово... Слушай, объясни мне получше эту хохму с куском сахара. Не одна же сила тяжести втягивает кусок в пробирку, правда?
- Точно. Еще и осмос. Или нет, осмос как-то связан с яйцами. Может, это овуляция? Проводимость, конвекция, абсорбция? Жаль, что я не изучал физику, тогда бы я знал нужные слова. А так я полный осел. - Гэллегер снова потянул из мундштука.
- Абсорбция... Дело не только в том, что сахар поглощает воду. В данном случае стол как бы пропитался условиями, царящими внутри шкафа... Как губка или промокашка.
- Что, стол?
- Нет, я, - коротко ответил Гэллегер, и воцарилась тишина, прерываемая бульканьем - это он вливал себе в горло алкоголь.
Ваннинг вздохнул и повернулся к шкафу. Прежде чем поднять его своими мускулистыми руками, он старательно закрыл дверцу на ключ.
- Уже уходишь? Спокойной ночи. Всего хорошего... всего хорошего...
- Спокойной ночи.
- Все-го хо-ро-ше-го! - пропел Гэллегер, заваливаясь спать.
Ваннинг еще раз вздохнул и вышел в ночной холод. На небе сверкали звезды, и лишь на юге их перекрывало зарево Нижнего Манхеттена. Горящие белым огнем небоскребы слагались в рваный узор. Огромная реклама превозносила достоинства вамбулина:
"Вамбулин тебя воскресит!"
Машина Ваннинга стояла у тротуара. Он сунул шкаф внутрь и кратчайшим путем направился в свой офис. Ему вдруг вспомнился По.
"Украденное письмо", лежавшее на самом верху, просто вывернутое наизнанку и переадресованное, изменилось до неузнаваемости.