Рассвет начинается в половину седьмого.
ПЛАТЬЯ, НИЩИЕ, КИБЕРА В ПРОСВЕТЕ УЛИЦ
В Кении нет пластиковых пакетов. Их не выдают в магазинах и, по слухам, запрещено ввозить в страну. Из чада предрождественской давки люди несут сумки, сделанные из вискозы они выглядят так, будто дружественные бактерии уже начали пожирать их волокна, и полное биоразложение только вопрос времени. В гостинице из вискозы сделан даже laundry bag. Если бы было наоборот, Найроби почернел бы от дыма, потому что пакеты рано или поздно пришлось бы сжигать.
Нищие в Найроби искалечены замысловато и причудливо: напротив круглой башни KICC международного конгресс-центра сидит человек, из его широкой штанины торчит сросшаяся в трех местах под углом в 90° нога, она напоминает неправильно собранную головоломку или конструктор «Сделай сам». Девушка тянет из канавы беспалую руку, рядом стоит ее кресло-каталка, треснувший на солнце черный дермантин. Ее брат сплевывает на красную землю нам под ноги и долго извиняется вслед.
В пяти минутах ходьбы здание бизнес-центра, построенное в стиле, который распространен в Краснодарском крае: стеклянный комплекс в виде ракушки-мутанта, в левой части рыбный ресторан, в правой, в зеркально отраженном пространстве кофейня. Рядом здание с тонированными коричневыми окнами, красной черепицей на крыше и светло-бежевыми стенами из наборных панелей, не хватает только охраны из казаков и надписи «Найроби Плаза» над входом.
По улицам центрального района, вдоль закрытых магазинов с темными витринами и пыльными логотипами итальянских и французских модных брендов ходят женщины в невероятных платьях. Цвет платьев иногда напоминает восход над Сомали, который я видел из окна дримлайнера, иногда пылающую пальму, иногда это просто алое платье с золотыми случайно расположенными кругами, миниатюрными агроглифами. Женщины несут детей и дизайнерские сумочки, они рассматривают меня так же, как я их: цепко и украдкой. У них узкие бедра, но при этом тяжелый и круглый выступающий зад, тонкие голени, еще более тонкие щиколотки и розовые пятки. Они тихо переговариваются, их праздничный вид успокаивает и расслабляет.
Возле офисов, кафе и закусочных дежурят охранники, по двое мужчина и женщина. Высокий рост и худобу женщин-охранников подчеркивают берцы, закатанные выше локтей рукава хб, черные металлоискатели на поясе. Они выглядят собранно, как готовые воевать солдаты; охранники-мужчины расслаблены и чаще просто сидят на высоких стульях у стены.
Цены в кафе и рыбных ресторанах мало отличаются от московских, Uber дешевле, общественный транспорт крошечные маршрутки и яркие, как африканские платья, набитые под завязку автобусы. Вход в жирафий питомник, который расположен в центре города 10 долларов, но мы бессовестно пользуемся усталостью женщины-воина на входе и проходим бесплатно.
Дорога от питомника в город идет мимо вилл, мимо кармелитской обители, мимо пустоши, посреди которой стоит знак «This land is NOT for sale», мимо ограды из гофрированного железа, в ограде вырублено окно и висит табличка hard steel work, снова мимо вилл, мимо ранчо с высоким каменным забором, стрельчатыми воротами и ровной гравиевой дорожкой, уходящей в цветущий сад, мимо низкой и круглой церкви, возле которой припаркован белый автобус с надписью по всему борту: «Glory to God». Потом поворот на шоссе, радио рассказывает о многочасовой пробке между Найроби и Накуру, нас обгоняют мототакси на головах пилотов яркие желтые шлемы, пассажиров защищают кепки, бейсболки и вязаные раста-шапочки. Слева в низине, в просвете улиц, как ржавое, серое, желтое марево трущобы Киберы, откуда нет выхода.
У меня жесткая адаптация, краски слишком яркие, воздух слишком горячий, вечером помогает бокал южноафриканского красного, я думаю, что виной всему противомалярийные таблетки. Они розовые, как конфеты, и немного горчат.
Завтра мы поедем к океану.
МОМБАСА, БЭД-ТРИП
Здесь все устроено примерно так: ты решаешь выпить кофе в кафе, которое рекомендуют все путеводители (оно находится в том же здании, что и штаб-квартира Uber), смотришь по гугл-мэпс: полтора километра, восемнадцать минут пешком. Идешь сперва по обычной улице без тротуаров, на дне канавы вдоль обочины течет блестящая вода, потом сворачиваешь на площадь, где пробираешься сквозь строй таксистов и попрошаек, и выходишь на шоссе, по которому нужно пройти метров восемьсот. У шоссе вообще нет обочин, оно спускается круто вниз, ты идешь, отодвигая руками ветви цветущих ярко-красными цветами кустов, перешагиваешь через кучи мусора, мимо тебя громыхают грузовики и автобусы, тойоты непонятных моделей и допотопные лэндроверы, каждый из них может убить тебя на месте, потом переходишь шоссе и еще метров двести идешь по лесной тропинке, после чего оказываешься у раздвижных ворот, за которыми насквозь кондиционированное стеклянно-металлическое здание с военизированной охраной. После быстрого личного досмотра оказываешься внутри, пара минут и высокий кениец в кожаном фартуке заваривает кемекс прямо у тебя на столе. Играет тихая музыка, за соседним столиком сидит белый парень в голубых шортах и розовой футболке, кроме него в помещении несколько китайцев и одна женщина в никабе и золотых браслетах. Из кафе выходить не хочется, ты смотришь в окно на новостройки напротив, над ними кружат крупные птицы с голыми шеями. Автоматчики у ворот смеются и толкают друг друга в бока.