Дальнейшие события развивались в обычном порядке. Прибыл медицинский эксперт. Его встретили детективы из полицейского участка Стоук‑Ньюингтона, которые в свою очередь, оценив modus operandi, связались с Флайтом.
Когда он появился на месте происшествия, все уже были заняты своим делом и страшно суетились. Тело жертвы было опознано, жители ближайших домов допрошены, даже сестра жертвы уже была найдена. Группа полицейских беседовала с судмедэкспертами. Территорию вокруг тела огородили, натянув специальную ленту, и, чтобы проникнуть внутрь, нужно было сперва прикрыть волосы и натянуть на ноги полиэтиленовые пакеты. Двое фотографов делали снимки, используя осветительную аппаратуру, подключенную к переносному генератору. Рядом с генератором стоял микроавтобус, в котором сидел еще один фотограф, пытаясь вытащить из видеокамеры застрявшую пленку.
– Все эта чертова дешевая пленка, – проворчал он, – когда покупаешь, кажется, что сэкономил, а потом выясняется, что где‑нибудь посередине она или перекручена, или искорежена.
– Так не покупай по дешевке, – посоветовал Флайт.
– Спасибо, Шерлок, – съязвил фотограф, понося на чем свет стоит дешевую пленку, продавца и его киоск на Брик‑Лейн. Ведь он буквально только что ее купил.
Между тем судмедэксперты, обсудив детали нападения, приблизились к телу и, вооружившись липкой лентой, ножницами и кипой больших полиэтиленовых пакетов, принялись с величайшей осторожностью снимать образцы волос и волокон. Флайт стоял чуть поодаль, наблюдая за ними. В слепяще‑белом свете переносной осветительной аппаратуры все происходящее походило на некое зловещее театральное действо, которое разыгрывалось перед застывшим в кромешной тьме Флайтом. Боже правый, каким же терпением надо обладать для подобной работы! Все следует сделать по правилам и при этом не упустить ни единой детали. Флайт даже не успел осмотреть тело. Его черед еще не настал. И возможно, еще не скоро настанет.
Из полицейского «форда‑сьерра», припаркованного на Ли‑Бридж‑роуд, доносились приглушенные рыдания. На заднем сиденье машины женщина‑констебль пыталась утешить сестру Джин Купер, уговаривая ее выпить горячего чая с сахаром. Та только‑только начинала осознавать, что сестры больше нет. Но Флайт понимал, что это еще не самое страшное: хуже всего ей придется в морге при опознании тела сестры.
С опознанием Джин Купер проблем не будет. Ее сумочка, на первый взгляд не тронутая, валялась чуть поодаль на дороге. Там оказались какие‑то письма и ключи от дома с биркой, на которой был написан адрес. Флайту не давали покоя эти ключи. Как это глупо, подумал он, привешивать к ключам свой адрес. Хотя какое это теперь имеет значение. Коль скоро преступление свершилось, его уже нельзя предотвратить. Опять возобновился плач, постепенно переходящий в жалобный вой, поднимавшийся прямо в пылающее оранжевое небо, низко нависшее над болотами и рекой Ли.
Флайт бросил взгляд в сторону тела, а затем решительно зашагал по той тропе, которой накануне прошла Джин Купер, свернув с Ли‑Бридж‑роуд. Она не успела пройти и пятидесяти ярдов, как на нее напали. Пятьдесят ярдов в сторону от оживленной, ярко освещенной магистрали и менее двадцати – до начала ряда домов. Но этот участок пути в темное время суток освещался только уличным фонарем, давно уже выведенным из строя (может, теперь муниципалитет расстарается и починит его), и рассеянным светом из окон квартир. А темнота, как известно, лучший друг злоумышленника. Идеальный сообщник для самого отвратительного преступления.
У него еще не было стопроцентной уверенности, что убийство – дело рук Оборотня; пока утверждать это рановато. Однако он нутром это чувствовал. Местность вполне подходящая. Колотые раны на теле жертвы выдают почерк преступника. И еще одно: Оборотень не дает о себе знать уже почти три недели. Три недели, в течение которых его след успел остыть, словно мутные воды реки Ли.