«1. Все деньги, хранящиеся в банковских стальных ящиках, должны быть внесены на текущий счет клиента в Государственном банке.
Примечание. Золото в монетах и слитках конфискуется и передается в общегосударственный золотой фонд.
2. Все владельцы стальных ящиков обязаны немедленно по вызову явиться в банк с ключами для присутствия при производстве ревизии стальных ящиков.
3. Все владельцы, не явившиеся в трехдневный срок, считаются злонамеренно уклонившимися от ревизии.
4. Ящики, принадлежавшие злонамеренно уклонившимся лицам, подлежат вскрытию следственными комиссиями, назначенными комиссарами Государственного банка, и все содержащееся в них имущество конфискуется Государственным банком в собственность народа».
Явившихся на ревизию немедленно арестовывали и выбивали из них оставшееся состояние вместе с душой.
Параллельно с ограблением страны принимались меры, чтобы никто этому процессу не мог помешать. Разумеется, основную тревогу вызывали офицеры, которых в одном Петрограде насчитывалось до 50 тысяч. После развала армии и подоспевшего указа о ее роспуске они жили по домам, мечтая только пересидеть это страшное время и не думая в подавляющем большинстве о какой-либо активной деятельности. Четырех лет мировой войны было для них вполне достаточно. Но не тут-то было. Вышел указ, предлагавший под страхом расстрела на месте всем офицерам пройти регистрацию. Явившиеся на регистрацию были погружены в баржи, которые вывели в залив, и там все утоплены. Именно тогда и родилось знаменитое понятие «гидра контрреволюции».
Создавалась «гидра» таким образом. Трех или четырех офицеров ставили спиной друг к другу, связывали веревками, затем бросали в воду. Но это, конечно, были исключительные случаи, когда чекистам очень хотелось повеселиться.
Обычно просто топили или расстреливали, как классово опасных особ, ни на минуту не отвлекаясь от главной задачи — ободрать Россию до костей.
Перепуганные жители северных и центральных губерний России тысячами ринулись в бегство на юг, стремясь прорваться на Украину, чья самостоятельность была гарантирована Брестским договором и обеспечивалась немецкими войсками, стоявшими кордоном вдоль границы с РСФСР от Украины до Прибалтики, охраняя, с одной стороны, большевиков от вторжения извне и не давая им самим расширить границы собственной территории. Беженцев не пропускали, заворачивали назад, прорвавшихся выдавали, а уже действовал ленинский декрет «о незаконном переходе границы», предусматривавший, как и водится, расстрел. Родственники и друзья многих людей, оставшихся на оккупированной большевиками территории, в отчаянии бомбардировали петициями гетманское правительство Украины, умоляя вмешаться и помочь их родным вырваться из коммунистического «рая».
Правительство Украины с просьбой о помощи обратилось к немцам. Те прозондировали почву в Москве через своего посла Мирбаха. К удивлению немцев, Ленин воспринял это предложение чуть ли не с восторгом. Если гетманское правительство так заботится о «паразитирующих классах», то советское правительство ничего не имеет против того, чтобы выслать на Украину сколько угодно человек, но… не бесплатно. Пусть в Киеве составят списки с указанием фамилий и адресов и перешлют их в Москву. За каждого беженца необходимо будет уплатить 2000 фунтов стерлингов или золотом.
Впрочем, махнул рукой Ленин, можно и зерном, черт с вами. Только поспешите, время уходит. В последних словах вождя содержался столь прозрачный намек, что очень скоро на север с Украины потянулись эшелоны с хлебом, известные тогда всей России как «гетманские эшелоны». Они несли свободу и жизнь многим обреченным. На юг двинулись поезда, набитые беженцами, у которых были родные и друзья на Украине. На пограничных станциях беженцев обыскивали, обирая до нитки. Поезда стояли сутками. Никаких гарантий не было. Кого угодно могли неожиданно арестовать, а то и расстрелять прямо на перроне.
Но это, как говорится, были еще цветочки. Очень богатых людей в России было не так уж много и все они были на виду. Людей среднего достатка, о которых с таким вожделением писал Ленин Дзержинскому, было побольше, но и они составляли весьма малый процент от общего числа населения. Поэтому их ограбить и уничтожить было легко, да и надо признаться, что они не имели почти никакой общественной поддержки, ибо идеология зависти делала свое дело.