Дурак! Руди повис на заборе вниз головой и с умным видом рассматривал темноту. Хорош девчонок пугать, а то я сам боюсь.
А чего пугать-то? Васька попробовал повиснуть так же, но поскользнулся и сел как раньше. Сам посуди: все вокруг поломано, человека нет
Дерево тоже они поломали? спросил Бад.
Руди заржал.
Васька слишком много смотрит телевизор, особенно всякие ужастики и про бандитов. И любит нас пугать.
* * *Наконец-то лязгнула задвижка, и дверь будки открылась. Мы с Флер свесились с забора и уставились вниз.
Михалыч! Ну ты здоров спать, я уж не знал, что думать!
Свет по-прежнему не горел. Сверху я видела блестящую плешь Михалыча, он вышел, ссутулившись и опираясь на палку. Вторая рука висела на перевязи, в темноте ярко белел бинт. Сломал? Нам не говорили.
Флер тут же соскочила с забора и помчалась обнимать сторожа:
Михалыч, что с тобой?
Он пытался отстраниться, но от Флер еще никто не уходил. Пришлось мириться с неизбежным.
Ничего страшного, руку сломал. Ураган был, два столба упало. И вот мне досталось.
Больно?
Терпимо. Но света на даче нет. До кучи еще и авария в котельной.
И ты только сейчас об этом говоришь?! Лысый смотрел на него так, будто это Михалыч устроил ураган.
Флер под его взглядом быстро драпанула обратно на забор. Бад и Васька с Руди спрыгнули на территорию и побежали смотреть, как там все поломало. Михалыч заметил:
Осторожнее там! Еще ничего не убрали!
Какой осторожнее! рявкнул Лысый. Назад быстро! Ты раньше сказать не мог?! Вот что мне с ними теперь делать?!
Мальчишки возвращались бегом. Когда Лысый так разговаривает, с ним не надо спорить.
Дальний корпус почти не пострадал. Михалыч смотрел в землю, и я могла детально изучить его плешь. Заночуете там, одеял у меня много. А утром ремонтники приедут
И провозятся до конца лета! Ты понимаешь, что ты говоришь?! Как я их здесь оставлю?! У половины из них уже была пневмония, а вторая половина
Да чего ты боишься лето на дворе!
Лысый двумя пальцами взял Михалыча за рукав свитера, оттянул и потеребил в пальцах, пробуя толщину. Михалыч сник.
Ладно. Лысый отпустил его рукав. Поедем в старый корпус на ночь глядя. Спасибо, Михалыч, за наше счастливое детство! Только бензина дай, а то по дороге заправок нет.
Михалыч уставился на него шальными глазами и сказал:
Не дури, Степанов! голос у него совершенно изменился. Он шептал, этот Михалыч, но так, будто сейчас набросится на Лысого с кулаками.
Ой, да ладно тебе, цирк с конями! Если Михалыч шептал, то Лысый орал. Давай хоть ты меня не грузи бабушкиными сказками! Бензина дай!
Мальчишки вышли с территории через проходную, промылились мимо Михалыча и встали в сторонке вдоль забора. Михалыч глянул на них, на нас, что-то зашептал и втащил Лысого в будку.
Бад тут же подскочил и прижался ухом к двери проходной, но из окна показался кулак Лысого, и Баду пришлось отойти на пару шагов. Я только тогда заметила, что и это окно выбито.
Я спрыгнула с забора, потихоньку подлезла под окно будки и попыталась послушать.
Говорили очень тихо. Михалыч шипел как охрипший, я не разбирала слов. Да еще мальчишки с Флер подлезли ко мне под окно послушать, топтались по ногам и громко дышали в уши. Я слышала только Лысого.
Ну что, что ты мне еще придумаешь?
Пш-ш-ш-ш.
И?
Пш.
Знаешь, сколько народу тонет по синьке в этом водохранилище?
Пш-ш.
А вот это уже выдумки! Хотя если они в воду полезли, то башки у них и при жизни не было. Так что, может, и не выдумки.
Пш!
Да не смеюсь я! Просто противно, когда взрослый мужик рассказывает байки про чупакабру.
Про кого? потихоньку спросила Флер.
Это я знаю! Васька отошел от окна и стал объяснять. Это такая тварь, которая пьет кровь у животных. Никто не знает, как она выглядит, потому что приходит по ночам и нападает на скотину. Хозяин утром встает а собака мертвая. Или ребенок. Или
Прекрати! это уже Лысый. Чупакабра, Баба-яга какая разница? Бред это все.
Пш-ш.
Что на деревьях? Вот не выдумывай! Ну черт с ним, убили кого-то, ладно, верю. В лесах все время кого-нибудь убивают. Но мы там будем на маленьком острове и всех маньяков переловим сами, им там негде спрятаться.
Пш-ш-ш.
И чупакабру тоже.
Пш.
И бабку-ежку тоже поймаем и съедим! Уймись, Михалыч, а то я начну думать, что у тебя крыша поехала. Нормально доедем, на лодочной станции сейчас спокойно. Или нет?