Итак, человек знает, кем хочет быть в этом мире, напомнил тему разговора Сева, разместив на столе свою добычу.
Знать то он знает. Но- Марк многозначительно поднял палец, оказывается, что ему не слишком рады. Конкуренция, видите ли.
Какая конкуренция? озадаченно спросил Сева. Мы сейчас вообще о чём?
Что значит, какая? Обычная. А ещё ревность, зависть. Другие люди в той же профессии не желают делить сферу своего влияния!
Ну, это ты загнул! Сева скривил губы. Какая сфера влияния? Какая ревность?
Хорошо, назови хотя бы одну профессию, в которой нет конкуренции.
Врач, например.
Не смеши мои коленки! Марк громко фыркнул. Это у врачей-то нет конкуренции? Даже прирождённому врачу рано или поздно подгадит кто-нибудь из близких или дальних коллег. А уж об обиженных пациентах и говорить не приходится.
Откуда возьмутся обиженные пациенты, если врач прирождённый?
Будь он хоть величайшим, всё равно не всесилен.
Нет, тут я с тобой не согласен, Сева вздохнул и принялся за орешки.
Но, допустим, он всё-таки добился своего. Стал человеком уважаемым, мастером своего дела, бла-бла-бла, все дела. Но получил ли он свою долгожданную свободу? Нет, нет и ещё раз нет! Он получил только отменный, великолепно выкованный якорь!
Какой якорь? мысль явно ускользнула от Севы. Он даже не донёс кружку до рта.
За который к дну цепляются, как ни в чём не бывало ответил Марк. Впрочем, ты можешь называть его точкой опоры.
Собеседник задумался, громко отхлебнул тёмного и кивнул, словно дав разрешение продолжать. И Марк тут же продолжил:
А тут ещё человек понимает, что пора бы и семью завести. Он уже успешен, обеспечен и, вроде как, самостоятелен. А семья это что? он в упор поглядел на знакомого.
Что? переспросил тот.
Семья это ответственность. Сначала ты берёшь на себя ответственность за одного человека. Потом, с появлением детей, ещё за раз-два-три-четыре.
Семь, тихо проговорил Сева.
Что «семь»? не понял Марк.
Семь маленьких чумазеньких детишек, собеседник вздохнул.
Не важно, сколько. Хотя, Марк с сомнением поглядел на него, семь это уже перебор. Уверен, что потянул бы семерых?
Сева в очередной раз пожал плечами. По его представлениям, чем больше детей в семье, тем лучше. Не важно, что все полуголодные. Главное веселые.
И вот однажды, продолжил свою лекцию Марк, он понимает, что застрял в этих отношениях. Что он, приходя с работы, не может ничего, кроме как пить, ругаться с женой по пустякам и смотреть телевизор.
Что, прости? Сева оторвался от кружки, услышав незнакомое слово.
Не важно, отмахнулся Марк. Чем вы тут развлекаетесь? Концерты, балаганы? Может, прилюдные казни?
Как можно? глаза собеседника округлились от ужаса. Жизнь дана один раз. Как можно её отнимать? Тем более, на людях?
Не важно, снова повторил Марк. И зло продолжил: Ещё узнаете. Теперь, когда Коляна нет, ещё и не то узнаете.
Какого Коляна, о чём ты всё время твердишь?
Марк не ответил. Он сосредоточенно жевал сушёного кальмара. Козявка не очень-то поддавалась. Наконец, проглотив кусок и залив его изрядным глотком пива, Марк продолжил свою мысль, проигнорировав вопрос:
Короче, никакой свободы. Он, измотавшись вконец, бросает жену, детей, работу
А ты асоциальный тип, Сева оценивающе поглядел на собеседника. С чего ты вообще ко мне подсел?
Не в автобусах же с людьми разговаривать, грустно улыбнулся Марк. В них все злые, озабоченные. Нет, лучше кабака для душевных разговоров нет.
Так-то оно так. Да только не принято здесь о подобных вещах. У нас приличное общество.
Всё-таки чудак был Колян, снова хмыкнул Марк. Чтоб кабак считался культурным учреждением это перебор.
Откуда ты вообще взялся? И кто такой этот твой Колян?
Я? Марк на пару секунд задумался. Просто пришёл. А Колян Колян был моим хорошим приятелем. А может и другом.
Грустная улыбка вновь исчезла, поглощённая процессом пережёвывания очередной козявки. Сева внимательно изучал лицо собеседника. Тот, казалось, забыл обо всём, сосредоточившись на поглощении морепродукта. Когда ничто не предвещало продолжения лекции, Марк всё-таки заговорил:
Исходя из всего вышесказанного, ты можешь предположить, что свободны лишь только одинокие бомжи. Однако и они не получают настоящей свободы. Только якоря у них другие. Даже не якоря, кандалы.