Ну, может быть, калоши? взмолился я.
Женщина молча покачали головой. А за окном что есть силы сигналила полуторка. Спешащая доставить нашу «банду» к месту спасения горемычного стада.
Зима того же года. Краевой центр
Я оторвал взгляд от чертежа. Парторг был прав. Всё, что положено мы обязаны сделать и сдать в срок. По ускоренной программе. В прихожей зашуршало. Это почтальон просовывал в закреплённый, на двери почтовый ящик, местную газету.
Есть повод отвлечься, пронеслось у меня в голове.
***
«Высокая правительственная награда вручена председателю колхоза, за успешную борьбу с ящуром». А вот внизу то, что надо. «Открылся новый дом быта, оснащённый по последнему слову техники».
Хватаю со стены куртку и «лечу» туда. Может умельцы всё смогут спасти
***
Приёмщица, морща нос, вертела в руках мои, разбитые вдрызг, «щузы». Наконец, вынесла приговор. Импортную обувь в починку не берём. Нам и нашей, отечественной, хватает! И вообще, как вам не стыдно! А с виду интеллигентный человек! Приносить предметы, с таким запахом. У нас, между прочим, предприятие «Высокой культуры!»
***
Вернувшись домой, я не засел за курсовой, а вновь уткнулся в газету.
А вдруг, мне ещё раз повезёт. И я обнаружу сообщение ТАСС, о том, что наш дорогой Леонид Ильич захотел встретиться с лидером какой-нибудь капиталистической державы. И тогда в означенное место срочно свезут «импорт»! И может быть даже наимоднейшие вельветовые «щузы»!
Ультраполярное вторжение
Август 1989 года. Министерство хлебопродуктов одной из среднеазиатских республик СССР. Главное управление мукомольно-крупяной промышленности. Отдел перспективного развития.
(Температура за окном обычная. В тени +42. По Цельсию)
Люди моего поколения и старше помнят, что в советских конторах стояли такие аппараты односторонней связи без диска номеронабирателя. То есть, на них позвонить можно, а с них нет. Как правило, они были ярко-красного цвета, и в центре аппарата красовался золотой герб Советского Союза. Обладатели таких телефонов страшно гордились ими: наличие сего агрегата сильно подчёркивало статус владельца.
Не знаю уж, почему, но эти устройства связи обладали скверным типом звонка. И мой организм со временем выработал стойкую антипатию к мелодиям этого агрегата. Если то, что раздавалось из-под красного пластика, вообще можно назвать мелодией. Короче он зазвонил. В ней раздался раскатистый бас нашего министра.
Зайди. Трубка противно загудела сигналами отбоя. Почти бегом спускаясь со своего четвёртого этажа на покрытый хивинским ковром второй, где и располагался кабинет министра, я мысленно прокручивал в уме все свои возможные прегрешения, за которые меня следовало вызвать на ковёр. Таковых не обнаруживалось: так, мелкие шалости, и не более того.
Понятное дело, хозяин кабинета сесть мне не предложил.
Как обстоят дела с реконструкцией мельницы в Катта-Кургане? Оборудование всё на месте?
Перед министром лежала моя докладная записка, где чёрным по белому излагалось, что до настоящего времени в республику не поставлены два очень нужных сепаратора.
Я молча стоял, переминаясь с ноги на ногу, не зная, что ответить грозному начальству.
Как у вас у русских говорят. Не будем теребить хвоста за кот. Или наоборот. В общем, так. Ты прямо сейчас спускаешься в АХО. Наш дорогой Абдумалик Каримович уже раздобыл на твоё имя дефицитный билет до Москвы. Забирай его и дуй в аэропорт. На всё тебе час времени. Смотри, не опоздай на рейс. Сам же знаешь, летом у нас билеты сейчас раздобыть.
Я ничего не понимал и продолжал изображать из себя «соляной столб».
Вышестоящие товарищи отыскали машины. В Т они застряли. На комбинате хлебопродуктов. Почему нам до сих пор не отправили, не знаю. На месте разберёшься. Сегодня у нас, что? Понедельник. Обратный билет у тебя на среду. Прилетишь в Ташкент, сразу ко мне. Доложишь об отгрузке! Иного отчёта не приму. Так и знай, он перевернул докладную. За ней лежало моё заявление на очередной трудовой отпуск.
Это подпишу сразу. Если приедешь «со щитом»! А если на «щите» отдыхать отправишься зимой. Ты к стуже привыкший?
Я тогда не обратил внимание на последнюю фразу министра, а зря.