Гильза с личной запиской - Поволяев Валерий Дмитриевич

Валерий Дмитриевич Поволяев

Гильза с личной запиской

© Поволяев В.Д., 2020

© ООО «Издательство «Вече», 2020

© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2020

Мамкины дети

На развилке двух лесных троп стояла самодельная пушка. Отрядные умельцы сняли ее с нашего подбитого танка Т-26, в боку у которого зияла огромная дыра след двойного, а может, тройного попадания немецких снарядов. В дыру эту легко залезал и вылезал назад партизанский любимец тринадцатилетний Витька Климович в общем, большая была дыра.

Внутри танка все было перемешано, железо спеклось с находившимися в нем людьми, шансов выжить не было ни у экипажа, ни у самой машины, а вот пушка на удивление всем осталась цела. На ней ни царапины, только пороховая гарь.

Отрядный умелец-кузнец Ося Ковальчук снял пушку с танка и прикрепил ее к колесам от сенокосилки. Получилась вполне приличная артиллерийская установка, которая иногда принимала участие в боях и, случалось, выручала, когда в лесу появлялись немцы и воздух начинал разламываться от грохота стрельбы и взрывов гранат, партизанам делалось трудно. Но немцам ни разу не удалось зажать отряд и разгромить его. Ствол у пушки даже поблескивал краской, и орудие имело вполне товарный вид.

Снарядов было, конечно, мало, но все-таки они были: разведчики нашли на заброшенной территории одной из наших воинских частей артиллерийские склады, вырытые в земле, на складах отыскались танковые снаряды, которым пропасть, естественно, не дали. Десяток снарядов, уложенных в корзины и заботливо укутанных рогожей, чтобы ни снег, ни дождь не промочили, находились рядом с пушкой.

И расчет у пушки был вполне достойный два человека, которые и грамоту артиллерийскую знали, и в окошко какой-нибудь отдельно стоящей избы могли попасть метким выстрелом, и сшибить с сосны чужого наблюдателя тоже умели в общем, люди эти были смекалистые, много чего умели.

На календаре стоял весенний месяц апрель, но весна в партизанском лесу затягивалась, она здесь вообще не очень-то чувствовалась. Вот на равнине, на полях там совсем другое дело, любой заснеженный ухаб мгновенно облезает, делается лысым, стоит только пригреть солнышку

В лесу полно глухих мест, особенно где растут сосны и ели,  снег здесь может держаться до мая, а в глубоких лесных урманах, да в каменных ломинах, оставшихся еще от ледникового периода, темный пористый снег может лежать до середины июня.

Вездесущий Витька Климович приносил из урманов в лагерь такой снег, когда было уже жарко, температура залезала уже за двадцать градусов тепла, от разжиревших комаров вообще не было спасения, и швырял мелкими комками за шиворот партизанам.

Те ругались, но были довольны кусочек холода в жаркое время еще никогда никому не вредил, а Витька, который даже в комсомол еще не успел вступить (хотя в партизанах в комсомольскую организацию приняли одного тринадцатилетнего паренька, к сожалению, погибшего потом под Полоцком; готовы были принять и Витьку, но этого момента надо было дождаться собраться должны были все, а это дело непростое, поскольку многие партизаны находились в рейдах), хохотал заразительно над взрослыми дядьками, в уголках глаз у него проступали крохотные, почти невидимые слезки.

А в остальном Витька был натуральным партизаном, ничем не отличался от сорокалетних бородачей, свою лямку тянул с такой же нагрузкой, как и все, и в боях участвовал наравне со взрослыми.

Смешлив был только уж очень, рот всегда растянут в улыбке от уха до уха, редкие зубы сияли белью, как у бурундука, вволю наевшегося орехов, глаза тоже сияли, светились по-детски восторженно.

А вообще-то хоть и было Климовичу лет немного, а война уже хорошенько помяла его. Дай бог, чтобы он сохранил свою детсткость и смешливость до той минуты, когда на земле его родной перестанут звучать выстрелы и люди наконец-то вздохнут свободно, без опасения, что на вздох может засвистеть немецкая пуля. Прямо в спину Сохраняй тебя Господь и дальше, Витька!

В семи километрах от лагеря, в сизой чащобе, нашлась длинная ровная поляна, которую партизаны основательно прощупали, примяли сапогами, выдрали старые гнилые пни и определили под аэродром, поскольку с Большой земли поступила такая команда, и Витька обязательно вызывался туда, когда надобно было подежурить на мягкой посадочной полосе, зажечь сигнальные костры или что-то подправить в аэродромной обстановке.