Работников в конторе, как правило, не хватало. Между прочим, как говорил Дмитрий, Борис Алешкин планировался горкомом к использованию как начальник одного из строительных управлений «Зерностроя».
Его назначение задерживалось только отсутствием партийных документов. Контора «Зерностроя» помещалась в Армавире, ее начальник старый коммунист, назначенный на эту должность ЦК, постоянно испытывал необходимость в кадрах и с нетерпением ждал документов Алешкина, чтобы оформить его назначение.
Когда встал вопрос о том, что Борис долее без работы находиться не может, товарищ Березовский, так звали начальника «Зерностроя», предложил ему работу в аппарате конторы с тем, что впоследствии он будет переведен начальником одного из строительных управлений.
Во время работы в траловом тресте, руководя деятельностью отделов снабжения, финансового и главной бухгалтерией, Борис Яковлевич, со свойственной ему любознательностью, старался глубже вникнуть в детали работы этих отделов. С работой по снабжению он уже был знаком достаточно хорошо по опыту работы в ДГРТ, поэтому обращал больше внимания на работу финансового отдела и бухгалтерии. Обладая отличной памятью и достаточной сообразительностью, Борис при помощи начфина треста Виноградова и главного бухгалтера Васильева, довольно быстро усвоил основные принципы финансово-счетной работы хозяйственной организации. Помогли ему в этом и уроки, полученные во время учения на курсах десятников Дальлеса, где преподавались основы бухгалтерии.
Поэтому и теперь в «Зернострое» Алешкин избрал деятельность бухгалтера-ревизора. Однако после нескольких поездок по управлениям он пришел к выводу, что его бухгалтерских знаний для ревизии настоящих бухгалтеров было недостаточно.
В конторе он уже успел хорошо познакомиться с главным бухгалтером, самим начальником конторы, да и с другими работниками и проявить себя с положительной стороны. Когда он стал отказываться от работы бухгалтера-ревизора, ссылаясь на свою не очень большую осведомленность в различных бухгалтерских операциях, и собирался уйти из конторы совсем, то и начальник, и главбух расставаться с ним не захотели.
В штатах конторы была вакантная должность начфина. Эту работу выполнял по совместительству гл. бухгалтер, но теперь, в связи с увеличением объема работ, а, следовательно, и их финансирования, она требовала специального человека. Эту должность и предложили Алешкину.
На этой работе ему пришлось иметь дело со Стройбанком по вопросам планирования отпускаемых на строительство средств, распределение их по управлениям, организации контроля и оперативной отчетности по их использованию.
Это дело Борису Алешкину было очень хорошо знакомо. Уже через неделю главбух говорил: «Ну, теперь за организацию финансирования строительства я спокоен. Эта работа как раз для товарища Алешкина. Здесь он нашел себя, и ни в какое управление я его не отпущу».
Между прочим, говорил он это так еще и потому, что Борис согласился безвозмездно, в качестве дополнительной нагрузки, исполнять обязанности кассира конторы.
То, что Алешкин проработал некоторое время бухгалтером-ревизором и объехал почти все строительные управления, в дальнейшем ему помогло. Во время этих поездок он успел ознакомиться с особенностями каждого управления и планировал выделяемые средства не вслепую, а с определенным знанием местных условий каждого управления, справедливо урезая аппетиты некоторых начальников.
К середине лета Борис в «Зернострое» пользовался уже довольно прочным авторитетом. Он присутствовал на всех партийных собраниях конторы, в том числе и на закрытых, как равноправный член партии.
Ни в конторе, да, по-видимому, и в горкоме никто не сомневался, что задержка в высылке партийных документов Борису Алешкину есть следствие обычной канцелярской волокиты, осложненной к тому же дальностью расстояния. На запрос Армавирского горкома из Владивостока пока ответа не было.
А время шло.
Пожалуй, только один Борис Алешкин почему-то был уверен, что дело тут не в волоките, а в чем-то более серьезном Но он о своих опасениях никому, даже жене, не говорил.
Между прочим, жизнь Алешкиных в семье Сердеевых все более и более осложнялась. Видя катастрофическое сокращение денежных ресурсов, Катя старалась максимально экономить. Зарплаты Бориса едва хватало на питание, и Людмила Петровна, видя, что от пребывания Алешкиных пользы нет, а только дополнительные хлопоты и неудобства, все чаще и чаще стала высказывать неудовольствие сестре. Надо сказать, что и дочке Алешкиных Элочке приходилось несладко. Если младший сын Сердеевых Виктор был спокойным, даже несколько неповоротливым мальчиком, почти никогда не обижавшим свою сверстницу, двоюродную сестру Элу, то старший Руслан, характером очень походивший на отца, будучи сильнее девочки, почти ежедневно ссорился с ней.