Но, повторяем, все это Борис узнал гораздо позднее. Сейчас же он заходил в палатки, осматривал их состояние, здоровался с персоналом, с ранеными и, не задерживаясь, следовал дальше.
Но он обратил внимание на то, что все палатки находились в очень ветхом состоянии и выполняли свое назначение только потому, что стояли неподвижно. В каждой из них стояло по две железных печи, а стены в нижней части высотой примерно на полметра, а кое-где и выше, укреплялись досками. С наружной стороны палаток были устроены земляные завалинки. Разлохматившийся брезент к доскам прибит гвоздями.
Все это немного расстроило Бориса.
«Ведь при передислокации, подумал он, почти ни одну из этих палаток с места не стронешь! А стронув, на новое место одни лохмотья привезешь».
Но он опять ничего не сказал.
Затем они осмотрели барак для выздоравливающих, имевший более 70 мест на двухъярусных вагонках, в настоящее время почти пустой. Осмотрели жилые землянки медсестер, врачей, санитаров и автовзвода. Затем прошли на пищеблок, где сняли пробу.
Борис отметил, что пища приготовлена очень вкусно, с большим количеством свежих овощей и со свежим мясом.
В медсанбате уже давно не видели свежего мяса, а питались тушенкой и американской колбасой. Да и картошка с капустой бывали нечастыми гостями, чаще приходилось готовить макароны, различные крупы или сушеные овощи.
Борис заметил, что пища приготовлена человек на 400, а при обходе госпиталя персонала и раненых встречалось очень немного. Он сказал об этом Кучинскому.
Тот засмеялся:
Сейчас найдем весь народ, пойдем дальше!
Они свернули по узенькой дорожке, ведущей от пищеблока куда-то в сторону, к выходу из леса, в котором находился госпиталь. Лес был замечательным, он состоял главным образом из больших, старых, разлапистых елей и высоких сосен, так хорошо закрывавших все сооружения госпиталя, что почти не было надобности в какой-либо дополнительной маскировке.
Борис невольно позавидовал Кучинскому: «Вот спокойная жизнь-то была!» Тот успел рассказать, что на этом месте госпиталь стоит уже полтора года и, конечно, основательно отстроился. Мысленно Алешкин посчитал, что медсанбат, который он оставлял, за эти полтора года переезжал с места на место 11 раз и только на предпоследнем простоял около 5 месяцев.
Тем временем они подошли к опушке леса, и глазам Бориса представилось удивительное зрелище.
На очень большом поле, наверно, гектаров 57, копошилось человек двести. Они копали картошку, дергали свеклу и морковь, срезали красивые, большие и, по-видимому, очень весомые кочаны капусты.
Кучинский торжествующе посмотрел на своего спутника.
Ну, видишь, где люди?! У нас, брат, такое подсобное хозяйство, что закачаешься Ни у одного госпиталя такого нет. Там вон, в тех кустарниках, у нас скотный двор: наши лошади, их 8, две коровы и штук 15 свиней. Овощи в этом году уродились тоже хорошо.
А зачем же вы распорядились вот так сразу все убирать? Ведь и капуста, и свекла могли еще расти.
Ты, видно, в сельском хозяйстве кое-что понимаешь? Затем, дорогой, что я отсюда ухожу, да и ты, вероятно, со своим госпиталем долго не задержишься. А уйдем, кому это все достанется? А мы раненых и себя на макароны посадим? Нет, сейчас уберем, разделим по-честному пополам (я так с начсанармом договорился) и будем стараться так сберечь урожай, чтобы нам на всю зиму хватило! Вот как!
В это время к ним подошел сухощавый капитан интендантской службы. Он поздоровался с Кучинским и представился Алешкину:
Капитан интендантской службы Гольдберг начпрод госпиталя. Товарищ подполковник, обернулся он к Кучинскому, я думаю начать завтра засолку капусты.
Тот ответил:
Докладывайте майору Алешкину, он с завтрашнего дня у вас начальником будет.
Гольдберг повернулся к Алешкину, но тот, не дожидаясь вопроса, сказал:
Подождите, товарищ Гольдберг, пока погода хорошая, да раненых немного, лучше людей от уборки не отрывать. А капусте ничего не сделается, если она пару дней полежит у вас в сарае. Как вы думаете, Иосиф Самойлович? повернулся Борис к Кучинскому.
Тот подтверждающе кивнул головой.
Правильно, и я так думаю. А вы, Гольдберг, вечно суетитесь. Не торопитесь, успеете все сделать.
Когда Борис и Кучинский вернулись к домику начальника госпиталя, уже стемнело, а возле дома и в самом доме все еще продолжалась предотъездная суматоха.
Борис, посмотрев на суетившуюся хозяйку и ее помощниц, сказал: