Было уже темно, когда представление на стадионе закончилось и толпа повалила на станцию «Спортивная» под присмотром усиленного милицейского наряда. Пацаны не спешили возвращаться в свой родной двор, а решили дойти до набережной Москвы-реки, подождать там, пока рассосётся народ, и спокойно ехать восвояси. Была ещё, правда, идея взять такси, но из-за желания Лимана и Марика накатить перед возвращением было решено потратиться на спиртное, а домой добираться на метро, как все нормальные люди.
Хоть на улице и стояло лето, но уже было достаточно сыро и холодно. В ночном небе то и дело был слышен звук пролетающих над Москвой вертолётов. На следующий день всем станет известно, что вертолёты искали гигантского олимпийского медведя, который улетел в свой сказочный лес со стадиона на воздушных шариках, как Винни-Пух за мёдом, и был найден несколько часов спустя на противоположной стороне реки на Ленинских горах доблестными стражами воздушного пространства столицы. Неизвестно почему, но в тот последний день Олимпиады шум пропеллеров в ночном небе наводил на неприятные мысли.
Как только дошли до набережной, Лиман начал вести пропаганду алкогольно-оптических настроений в коллективе, используя коронную фразу: «Что-то стало холодать»
Нос, пожалуйста, уважь коллектив, подойди вон к тому таксомотору и купи у него огненной воды, вполне обыденно обратился Марик к Носу. Нос даже не удивился просьбе, ни один мускул не дрогнул на лице спортсмена, лишь глаза наполнились ещё большим превосходством над окружающими.
Лаве скинули, безэмоционально произнёс он.
Лиман и Марик, немного порывшись в карманах, протянули по два рубля.
Я чего-то не въехал, вам «Чинзано» или вискаря?
Нос, ты не выделывайся, а. Бери водку, а если её не будет, то гнилья1, достаточно грозно наехал на него Лиман, чем вызвал саркастическую улыбку у Носа.
Вот что значит постоянно сидеть на чужом горбу и не иметь ни малейшего представления о правилах подпольной торговли. Ты хоть знаешь, сколько сейчас водка стоит?
2,87 у нас в гастрономе она стоит. Да хрен с ней, с водкой, бери гнилья оно и дешевле, и без закуси легче заходит. Давай уж не томи.
Лиман, ты идиот или от своего Саида под дурака косить научился? Таксист это тебе не гастроном, у него свой интерес в ночной торговле. Гнилья у них вообще не водится. Они на таких, как ты, не рассчитывают, когда затовариваются. Их клиент водку если и потребляет, то по 4,12. А в основном коньяк предпочитает. Так что гоните десятку, а иначе идите сами огненную воду добывать.
При слове «десятка» в разговор включился Марик:
А чего больше чем две цены-то? Никто особо широко улыбаться не будет?
Марик, я ценю твои достижения в точных науках, но на чёрном рынке ты полный чайник. Две цены это такса в обычный день и у нас в районе, где все таксисты более-менее знакомые. А сегодня закрытие Олимпиады, да ещё и район, где ментов выше крыши. Здесь не то что две цены здесь все три, а то и четыре содрать могут. Так что может и десятки не хватить.
Марик молча достал и нехотя протянул Носу трёху. Лиман поддержал его идентичной зелёной купюрой. В те далёкие годы пацаны ещё не знали, что трёха была похожа своим цветом на доллар. Но как можно потратить доллары на водку? В брежневском совке только единицы имели представление о такой неслыханной глупости.
Нос лёгкой походкой направился к 24-й «Волге» с клеточками на двери и зелёным огоньком на лобовом стекле. Марик и Лиман наблюдали за событиями с тротуара. Видно было, что не всё шло по предполагаемому сценарию, Нос что-то застрял. Через десять минут Нос вернулся без водки и с явно выраженной озадаченностью на лице, что, надо сказать, с ним случалось крайне редко.
Тебя что, таксист послал? Или хуже того на бабки развёл? съязвил Лиман.
Тут, короче, такая чума выходит, начал мямлить Нос. Таксист готов везти нас домой, даёт ящик пива, два коньяка, и всё как бы на халяву.
Не, Нос, на халяву мальчиков пусть этот придурок в другом месте ищет. Надо номер машины зарисовать. Пусть брательник с этим добрым дядечкой по-ментовскому разберётся.
Подожди, Лиман, встрял Марик. А что значит «как бы» перед словом «халява»?
Дедан хочет, продолжал Нос, чтобы мы с ним поговорили за жизнь, о своих мечтах рассказали, пока он нас будет везти, но только искренне. Если врать не будем, то пиво и коньяк наши.