Что он при этом думал, кто знает? Зрелище было не из умиротворяющих: высокий молодой человек с окровавленной, разбитой рукой, без плаща, в запятнанной, изодранной одежде, лицо, можно себе представить, серое от боли и усталости, от горького похмелья после ночной победы. Но пастушонок вдруг кивнул и стал рассказывать:
– Ночью в самую темень я услышал конский топот. Четверо, должно быть, проскакали. Но видеть я их не видел. А рано на заре – еще двое во весь опор вслед за теми. Сдается мне, они держали путь в замок, только я сверху не заметил факелов ни в сторожевой башне, ни на подъемном мосту. Верно, скакали они не по дороге, а оврагом. Когда совсем развиднелось, я заметил двух всадников, они возвращались вон оттуда, от берега против скалы, на которой стоит замок. А потом... – Он замялся. – Я увидел тебя, господин.
Я проговорил медленно, глядя ему прямо в глаза:
– Теперь слушай, я расскажу тебе, кто были те всадники. Минувшей ночью, под покровом тьмы, здесь проскакал король Утер Пендрагон, и с ним был я и еще двое. Он спешил в Тинтагель, но подъехал не к главным воротам, где подъемный мост. Вот этим оврагом он выехал к морю, скрытой тропой поднялся по отвесной скале и проник в замок через тайный вход. Что качаешь головой? Не веришь?
– Господин, всякий знает, что король в ссоре с герцогом. Ни один человек не может войти в замок с той стороны, а король – и подавно. Да если б он и отыскал потайную дверь, никто бы не осмелился ему отпереть.
– Осмелились и отперли. Сама герцогиня Игрейна приняла короля в Тинтагеле.
– Но ведь...
– Подожди, – сказал я. – Я расскажу, как это случилось. Король благодаря волшебным чарам принял обличье герцога, а его спутники – обличье его приближенных. Те, кто впустил их в замок, полагали, что отпирают самому герцогу Горлойсу с Бритаэлем и Иорданом.
Лицо пастушка под маской грязи побелело. Я знал, что в этом диком краю эльфов и фей про чары и волшебство слушают так же доверчиво и самозабвенно, как и про любовь королей или кровопролитие у подножия трона. Мальчик, заикаясь, спросил:
– Король... король был этой ночью с герцогиней?
– Да. И дитя, которое у нее родится, будет дитя короля.
Он помолчал. Облизнул губы.
– Но... но... когда герцог узнает...
– Он не узнает, – сказал я. – Он убит.
Одна грязная рука взметнулась ко рту, зубы прикусили кулак. Глаза, блеснув белками, обвели мою фигуру: изувеченную руку, одежду в кровавых пятнах, пустые ножны. Видно было, что он рад бы убежать, да не осмеливается даже на это. Прерывающимся голосом пастушок спросил:
– Ты... ты убил его? Убил нашего герцога?
– Вовсе нет. Ни я, ни король не желали его смерти. Он убит в бою. Минувшей ночью герцог, не зная, что король отъехал в Тинтагель, устроил вылазку за стены своей крепости Димилок, напал на воинов короля и был убит.
Но он словно не слышал. Заикаясь, он произнес:
– Но ведь те двое, которых я видел сегодня утром... Это был сам герцог, и он скакал из Тинтагеля, я его разглядел. Ты думаешь, мне его лицо незнакомо? Это был герцог и с ним Иордан, его человек.
– Нет. Это был король и с ним его слуга Ульфин. Я же сказал тебе, что король принял обличье герцога. Чары и тебя обманули.
Он попятился от меня.
– Откуда тебе все это известно? Ты... ты сказал, что был там. И это колдовство... Кто ты?
– Я – Мерлин, племянник короля. Меня называют Мерлин Королевский Маг.
Пятясь, он дошел до дроковой заросли. Дальше пятиться было некуда. Он повернул голову вправо, влево, ища пути к бегству, но я протянул ему руку.
– Не бойся. Я не обижу тебя. Вот, возьми. Да подойди же и возьми это, разве в здравом уме человек станет бояться золота? Считай, что это тебе в награду за поимку моего коня. И если ты подсадишь меня в седло, я теперь же уеду.