Сын сидит, не ест, кроткими взглядами посылает пасы мимических жестов неодобрения в сторону матери.
Мать обращает на это внимание. Она встревожена.
МАМА(досадливо): Что такое, милый?
ЮРА(витиевато): Тут Такое дело.
МАМА(встревожено): Ну что-что?
ЮРА(увиливая): Даже не знаю, как сказать
МАМА(встревожено): Да говори уже, Господи всемогущий. Что стряслось?
ЮРА(раздражённо): Да чавкаешь ты! Раздражат!
Мама облегчённо вздыхает, готовясь к чему-то более весомому.
МАМА(виновато): Так я же старенькая, зубов нет почитай. И так уж стараюсь аккуратненько.
ЮРА(на нервах): А не особо получается!
Мама виновато пожимает плечами, продолжает кушать. Чавканье время от времени у неё проскакивает.
ЮРА(витиевато, гримасничая): Может быть, мои слова прозвучат несколько странно, может быть даже грубо, и я допускаю что, быть может, даже возмутительно, но Слушай А ты бы не могла поесть где-нибудь там на кухне, например, а то аппетит отбиваешь, а завтрак это ведь самая главная еда, сама же говорила
Мама смиренно берёт свою чашку, ложку, покидает стол.
МАМА(виновато): Да-да Я всё понимаю. Когда молодой была, меня тоже дед раздражал подобными явлениями вот вернулось мне. Приятного аппетита, сыночек. Я на кухне, если чего нужно, крикни.
Мама уходит.
Сын корчит брезгливую мину, его немножко пробирает презренный озноб (передёргивает). Смотрит, ушла ли мама, гримасничает. Настроение приподнимается, и он приступает к трапезес наглым надменным выражением лица.
Со звоном, лязгом и грохотом, едва не падая, в комнату вбегает, пытаясь удержать равновесие, Санёк.
Железный таз и ведро, черпак, всё это тоже залетает в комнату очевидно после встречи с неуклюжей ногой не слишком молодого и не особо внимательного мужчины.
САНЁК(на эмоциях, влетая в комнату): .. ою....Мать
Юра сидит спиной к нему, от звона и грохота подскакивает на месте, проливает кашу себе на штаны, тарелка падает на пол, но ложка с жалкими остатками завтрака всё ещё в руке.
ЮРА(отходя от шока, стараясь справиться с не бог весть, откуда взявшимся нервным тиком): Санёк Здорова, старина. Ты чего это ни свет ни сра, (переводит дух) ни заря, да ещё и так эпатажно. И что там про мать? Я не расслышал
Санёк собирает таз, ведро и черпак, которые уронил, всё это заботливо отставляет аккуратно в сторону.
САНЁК(раздражённо): Да я говорю Мать у тебя хорошая женщина. Хозяйственная. Всё чего-то колготиться, чего-то пыжится, что-то всё делает, готовит (указывает на таз и ведро), стирает, очевидно. Или это ты постирушки затеял?
Возмущённые мимика и жесты Юры говорят как бы сами за себя.
ЮРА(опешив): Дурак что ли?
САНЁК(сглаживая углы): Я-то? Да вроде не совсем. Просто раньше как-то «тазоведерные составы» в вашем доме мне дорогу не перебегали. А насчёт ни свет ни сра (переводит дух) ни заря, так это ты погорячился. Какое же утро, уже одиннадцать почти!
Юра слизывает с ложки остатки каши, зовёт недовольно маму.
ЮРА(громко, адресовав в кухню): Мам! Тут это Тряпку надо и совок со щеткой захвати!
Прибегает мама с тряпкой, щёткой и совком, тепло здоровается с Саньком. Хлопочет, убирает всё за сыном.
ЮРА(матери, недоверчиво): Мам, а что, правда, уже одиннадцать часов?
МАМА(спокойно, добро): Правда, сыночек, уже даже начало двенадцатого.
ЮРА(матери, возмущённо): А почему ты меня так поздно разбудила? Я же просил разбудить меня в девять? У нас сегодня с Саньком деловая можно сказать встреча. Я должен был подготовиться, как минимум успеть проснуться как следует!
МАМА(спокойно, добро): Так ведь я будила, сыночка. Я четыре раза подходила к тебе, но ты не просыпался. Ворчал, ругался, последний раз в меня подушкой запустил. Уже и завтрак остыл, разогревать пришлось. Я старалась, правда.