В течение десяти лет ее самомнение подпитывалось хвалебными речами и комплиментами, а теперь в прелестную головку закралась ужасная мысль о том, что в конце концов она может переместиться за тот стол, где кормят одними лишь насмешками. Что касается уменьшения гонораров, это ее не особенно заботило, поскольку она и так была достаточно богата.
Но гонорары вместо того, чтобы уменьшаться, только возрастали, у миссис Варнер появлялись новые клиенты, а старые оставались при ней. Она, естественно, сочла это хорошим знаком, так что все ее страхи постепенно рассеялись. И когда президент Нельсон, руководивший Грантонской железнодорожной компанией, проинформировал ее о том, что защита по знаменитому "Ходатайству об отчуждении", как назвала это дело умеренная пресса, отдана в ее руки, все вернулось на круги своя, и миссис Варнер вновь обрела способность смеяться над своими врагами и клеветниками.
"Ходатайство об отчуждении", поданное городом Грантоном против Грантонской железнодорожной компании с целью получить от них часть их сверхприбыли в размере тридцати тысяч долларов в соответствии с пунктом 14 из договора о предоставлении таможенных льгот, было политическим ходом новой либеральной городской администрации.
Все знали, что город не сможет выиграть это дело.
Каждый адвокат в Грантоне заявлял и публично, и в частном порядке, что у ходатайства нет никакой законной опоры. Но администрации удалось довольно сильно задеть чувствительные струны в душах горожан, и об этом было с триумфом объявлено на первых полосах газет.
Неудивительно, что миссис Варнер чувствовала гордость оттого, что именно ее выбрали защищать в суде интересы компании. С другой стороны, все прекрасно понимали, что в этом деле задача адвоката до смешного проста, и это ее немного раздражало. Например, она услышала, как один из ее коллег сказал:
- Нельсон даже не особенно позаботился о защите.
Стоит только городу подать иск, как судья немедленно его отклонит.
В связи с этим "Ходатайством об отчуждении" миссис Варнер и задумала свой грандиозный план.
Одним солнечным августовским днем, когда она на своем автомобиле быстро ехала по Мэйн-стрит, направляясь в офис железнодорожной компании, ее лицо внезапно обрело выражение глубокой задумчивости, а потом озарилось победной улыбкой.
"Я сделаю это! - твердо сказала она себе. - Все очень просто! И после никто не станет болтать про меня глупостей".
Два часа Лора провела с президентом Нельсоном в его личном кабинете, изучая бесчисленные документы.
Когда они закончили и мистер Нельсон высказал свое восхищение ее прозорливостью и благоразумием, она заявила, что хочет задать ему один вопрос.
- Конечно, задавайте, - добродушно ответил пожилой джентльмен.
- Я хочу знать, - начала миссис Варнер, поднимаясь и надевая перчатки, чтобы показать, что в общем-то дело не такое уж важное и спрашивает она так, между прочим, - для вас имело бы какое-то значение, если бы интересы города в этом деле представлял мистер Варнер, мой муж?
Мистер Нельсон некоторое время пристально смотрел на собеседницу, потом позволил себе улыбнуться:
- Конечно нет. Но почему... Я не знал, что...
- Это еще не решено, - объяснила миссис Варнер. - Но у меня есть основания полагать, что моим оппонентом будет именно он. Конечно, это совершенно конфиденциально, вы понимаете.
Мистер Нельсон, все еще улыбаясь, заверил ее, что будет держать это в полном секрете.
- Меня не заботило бы, даже если бы за них выступал сам сатана, заявил он. - Мы не можем проиграть. - И торопливо добавил: - Раз вы с нами...
Миссис Варнер поблагодарила его за доверие и вышла. За дверью кабинета она обнаружила высокого молодого человека - тот стоял в коридоре, держа в руке шляпу. Увидев женщину, он поклонился и улыбнулся.