- В самую точку попали, - кивнул Бантинг. - Надеюсь, он не захочет, чтоб мы на них любовались?
- Если и захочет, нам будет нетрудно уклониться.
Они позвонили, а затем ждали в молчании, не обращая внимания на гул непрерывной бурной жизнедеятельности - к нему они давно привыкли, как к неотъемлемой части своего окружения.
Дверь отворилась. Кранвиц ожидал посетителей. Одетый в такую же одежду, что и все - легкую, простую, серую, он ухитрялся выглядеть угрюмым и каким-то подержанным: волосы были слишком длинными, глаза налиты кровью и беспокойно бегали по сторонам.
- Можно нам войти? - спросил Альварес с холодной вежливостью.
Внутри запах был еще сильнее. Кранвиц закрыл дверь, гости сели. Кранвиц же продолжал стоять и до сих пор не проронил ни слова. Заговорил Альварес:
- В роли представителя и в присутствии Бантинга как вице-представителя я обязан задать вам вопрос: согласны ли вы подчиниться общественной необходимости?
Кранвиц, казалось, обдумывал сказанное. Когда он наконец заговорил, его низкий голос звучал хрипло, и ему пришлось несколько раз откашливаться.
- Не желаю, - ответил он. - И не обязан. Существует давнишний контракт с Правительством. Моя семья всегда обладала правом...
- Это нам известно, и вопрос о применении силы не стоит, возмутился Бантинг. - Мы просим вас согласиться добровольно.
Альварес предостерегающе коснулся колена Бантинга.
- Вы же понимаете, сейчас ситуация совсем не та, что была во времена вашего отца, и фактически даже не та, что была в прошлом году.
Длинный подбородок Кранвица чуть заметно дрогнул.
- Не вижу почему. Рождаемость в этом году упала на величину, соответствующую расчетам, и все остальное изменилось примерно в тех же пропорциях. Так происходит каждый год. Чем же, по-вашему, этот год отличаемся от других?
Его голосу, однако, не хватало убежденности в правоте. Альварес был уверен, что Кранвиц знает, в чем отличие этого года, а потому ответил совершенно спокойно:
- В этом году мы достигли поставленной цели. Рождаемость теперь точно соответствует смертности; численность населения полностью стабилизирована, строительство лишь компенсирует объем жилья, выходящего из строя. Морские фермы тоже дают неизменное количество пищи. И только вы загораживаете дорогу, мешая человечеству достигнуть Совершенства.
- И все это из-за нескольких мышек?
- Да, из-за нескольких мышек. И из-за других животных тоже. Морских свинок, кроликов. Птиц и ящериц. Я не производил подсчетов...
- Но ведь это последние животные, которые остались в нашем мире! Какой от них ущерб?
- А какая польза? - вскричал Бантинг.
Кранвиц ответил:
- Польза в том, что ими можно любоваться. В прежние времена...
Альварес все это уже слышал раньше. Он говорил, стараясь вложить в голос как можно больше сожаления и симпатии (к своему удивлению, совершенно искренних):
- Я знаю! Были такие времена! Столетия назад существовало огромное разнообразие форм органической жизни, в частности тех, которых вы так любите. А еще миллионы лет назад жили динозавры. Но у нас о них обо всех сохранились микрофильмы. И человечеству не угрожает опасность начисто их забыть.
- Как можно ставить на одну доску микрофильмы и живые существа?! - воскликнул Кранвиц.
Губы Бантинга искривились усмешкой:
- Действительно, микрофильмы не воняют.
- Наш зоопарк раньше был куда больше, - сказал Кранвиц, - но год за годом нам приходилось от многого отказываться. От всех крупных зверей. От хищников. От деревьев. Не осталось ничего, кроме небольших растений и маленьких зверюшек. Подарите им жизнь!
- Да к чему они? - ответил Альварес. - Ведь никто их даже видеть не хочет! Человечество против вас.
- Общественное мнение...