Он прошел мимо руки с картой метро, мимо руки с пестрой газетой бесплатных объявлений, мимо руки со сборником кроссвордов, и мимо последней руки с небольшим синим листком для заметок, покрытым черными буквами. В последний момент что-то дернуло его задержаться на мгновение, и Петя поднял глаза на державшего листок человека. Это был молодой, лет двадцати на вид парень со впалыми небритыми щеками, одетый в расстегнутое черное пальто кошмарной длины, из-под которого выглядывал зеленый свитер грубой вязки с растянутой едва ли не до пупка горловиной. В отличие от других, парень не имел при себе клеенчатой сумки с запасом полиграфической продукции. Все, что у него было — один квадратик плотной синей бумаги в руке. Увидев, что Петя задержался, парень изобразил на лице оживление и с готовностью сунул ему листок. Пожав плечами, Петя взял его, не глядя сунул в карман своей куртки и быстро пошел к входным турникетам. Выстояв небольшую очередь, он встал на один из двух спускающихся эскалаторов и нетерпеливо поскакал вниз по движущимся ступеням, рискуя споткнуться и произвести эффект домино на всех, кто находился ниже. Где-то в середине пути он вдруг заметил, что все тот же парень спускается на соседнем эскалаторе, отделенный от Пети частоколом медленно проплывающих вверх цилиндрических светильников. На Петю он не смотрел и вскоре отстал, видимо из-за того, что спускаться в длинном пальто было труднее. Наконец эскалатор кончился, и Петя поспешно выбежал на станцию, так как впереди уже послышался вой прибывающего поезда и теплая волна сжатого воздуха обдала лицо.
Вагоны остановились с протяжным стоном, двери раздвинулись, и толпа утреннего народа хлынула внутрь, захватывая свободные места. Петя зашел в ближайший вагон и уже изнутри бросил взгляд назад, на перрон. Двери все еще были открыты, и за потоком движущихся голов он увидел, что парень стоит и смотрит на него. Это был обычный поверхностный взгляд, но Пете стало немного не по себе, и он отвернулся, чтобы пройти глубже в салон. Двери с шипением схлопнулись. Наступил короткий момент полной тишины. Поезд тронулся с нервным рывком, мраморные колонны станции начали беззвучно и плавно уезжать назад. Петя оглянулся и увидел, что парень уходит, держа руки в карманах и ссутулившись так, чтобы запахнуть полы своего пальто, испещренные внизу капельками засохшей грязи.
Другой бы просто выбросил листок, но Петя был человеком последовательным и решил сначала изучить его. К тому же в вагоне, заполненном уткнувшимися в газеты и книги людьми, особенно остро чувствовалась скука информационного голода. Человеческий мозг, развившись в сложный орган, не мог терпеть простоя — ему надо было все время что-то воспринимать и перерабатывать, так же как процессор компьютера всегда выполняет какие-то, пусть даже самые бесполезные команды, не останавливаясь и не подозревая, что программа зависла в бесконечном цикле. Наверное, постоянная замкнутость на деятельность является необходимым свойством любой достаточно сложной системы, без которого она деградирует в простую систему или вообще перестает существовать. Взять хотя бы общество в целом… Петя достал листок и рассмотрел его. Буквы оказались не напечатанными, а бегло написанными черным маркером. Петя перевернул листок — ничего, только нечеткие перевернутые отпечатки тех же букв, возникшие от глубоко впитавшихся чернил маркера. Листок был слегка измят, и в неверном свете электрички Пете даже почудилось какое-то пятно, похожее на масляное. Бумажка содержала следующий текст:
ИЗМЕРЕНИЕ КИНЕТИЧЕСКОГО ЧЕРВЯ
лоховский пер дом 42 каб 16
Вот дерьмо. Петя не мог знать названий всех улиц, но все равно ему было ясно, что никакого Лоховского переулка существовать не может, не говоря уже о странном названии «Измерение Кинетического Червя». Что это, фирма или магазин? Парень, вручивший ему бумажку, явно был чокнутым, и в том, что ему попался именно Петя, тоже была закономерность. Пете всегда везло на ненормальных типов. Чертыхнувшись про себя, он бросил бумажку в карман — в вагоне сорить не хотелось.
Несколько остановок Петя провел в скучающем изучении рекламных плакатиков, расклеенных в электричке. Один из них, расположенный между магазином сантехники «Ихтиандр» и пачкой российско-американских сигарет «Finest Ясный Сокол», обещал поездку в город мечты за купленную банку кофе Nesfake. Если повезет, конечно. Но Пете не везло никогда, и он знал это с абсолютной определенностью. Машины, квартиры, поездки и даже прозаические пылесосы всегда выигрывали другие люди. Эти счастливчики находились далеко от Пети, может быть, даже на другой планете, неосязаемые и невидимые. Иногда Пете казалось, что все они существуют лишь в его воображении, что ничего на самом деле нет, и лотереи никакой нет. Есть лишь единственный проданный Пете билет, с единственной бессмысленной целью — обмануть его. Если уж на то пошло, то и вся жизнь может обернуться чудовищным обманом. Вот завтра заберут Петю строгие нелюди в белых халатах и скажут — все, эксперимент закончен. Ты не сдал тест. И Петя закричит — какой тест? И нелюди, ухмыляясь, покажут ему всю его жизнь, зафиксированную на хитрой кинопленке. И Петя спросит — а как же весь мир? Как же Пушкин, Эйнштейн, злюка-учительница в школе, миллиарды людей, телевизоры в домах и мерседесы на улицах? И нелюди покажут ему аквариум мира. И Петя удивится — неужели вы так напрягались ради меня одного? Создавали этот город, планету, искусство, любовь, законы физики, веру в бога, всю Вселенную только для того, чтобы проверить меня? И нелюди, грустно и не по-людски улыбнувшись, скажут — да. И тогда Петя спросит — кто я? И нелюди ответят — программа, которую мы написали.
В этот день Петя опоздал всего лишь чуть-чуть. Он думал, что все обойдется, но стоило ему войти в офис, Ильич тут же поманил его к своему столу.
— Ты опоздал на две минуты — сказал он, констатируя факт.
— На полторы, — угрюмо и отчасти нагло ответил Петя. Он ненавидел эту бессмысленную нотацию, когда на разбор дела тратится больше времени, чем на само дело. Он ненавидел эту лысую голову, наполовину высунувшуюся из-за монитора.
— Ты знаешь, я не сторонник жестких рамок, но тебе все-таки следует быть аккуратнее. Не стоит привлекать внимание, в отделе кадров все берут на заметку, а ситуация сейчас…
«Черт тебя дери, да какое дело до меня отделу кадров и если ты им не доложишь, откуда они узнают?». Петя отсутствующим взглядом скользил по блестящей лысине. Еще не начав работу, он уже почувствовал усталость. Сунь ему сейчас кто-нибудь в руку прут арматуры, Петя неосознанно врезал бы по этой круглой говорящей башке, только для того чтобы она перестала говорить.
— …Договорились?
Петя молча кивнул. Перед тем как отойти, он не удержался и буркнул:
— Зато я курить не выхожу. Отдел кадров это учитывает?
— Это уже твое дело. А на работу будь добр приходить вовремя. — спокойно ответил Ильич, углубляясь в изучение каких-то бумаг.
Петя прошел на свое место и плюхнулся на стул с вращающимся сиденьем. Леня, чей стол стоял справа, хитро подмигнул ему из-за своего монитора. Саша, сидевший спереди, лишь сочувственно вздохнул.
Предстояло разбираться с накопившейся нудной работой, состоявшей из копания в базах данных и учетных формах. Чертовски не хотелось заниматься всем этим, но Петя геройски преодолел себя и завершил большую часть задания к началу первого, когда наступал обеденный перерыв. Дождавшись, пока из принтера выползет последний лист только что отпечатанной таблицы, Петя добавил его к остальным и положил на стол Ильичу, который ушел ровно в 12.
— Ну что, народ, пошли обедать? — предложил Леня. Саша и Петя были не против. Они направились в столовку, расположенную на первом этаже. Когда они зашли, у кассы уже образовалась небольшая очередь из служащих. Полная улыбчивая женщина, заметив Петю, уверенно проложила к нему путь.
— Здравствуйте, мальчики! Петенька, как дела?
— Да ничего, спасибо, Наталья Федоровна.